Психология

История одной жены

Я выросла в семье, в которой любовь выражалась глаголами повелительного наклонения "поешь" и "надень". Я не жалуюсь и не хвастаюсь, я констатирую. Взрослые вокруг меня не практиковали тактильных объятий и поцелуев, не говорили друг другу ласковых слов. Им было важно, чтобы я была сыта, одета по погоде и делала уроки.

Я не знала, что бывает иначе. Даже не догадывалась. И выросла в этом сценарии. Не зная, что любовь может быть синергией нежных слов и мягких объятий. При этом я была счастлива. Обычным детским счастьем. Детское счастье отличается от взрослого безусловностью и отсутствием анализа происходящего. Потому что весело. Потому что птичка. Потому что классики. Потому что солнышко. Я называю это «заряжена детством». Внутри постоянно – восторженные салюты. Потому что детство.

У будущего мужа другая история. Он долго не получался у родителей, а потом, уже на пике их отчаяния, вдруг получился. И родился маленький мальчик, пухленький купидончик, и на него вылилась лавина нежности. Мишенька купался в родительском любовании, был обласкан, зацелован, затискан. Он так и рос, залюбленным пупом земли, целых пять лет, а потом всё кончилось. Родился брат. Потоки нежности пошли в обход первенца.

Мишенька растерялся. Испытал стресс. Пытался понять, почему? Он плохо себя вёл? Сломал самосвал? Он больше так не будет... Родители были заняты выживанием, барахтались в тугих 90-х. Крохотная комнатка, двое маленьких детей – быт безжалостно выжирал молодость, время и силы. Целовали Мишеньку теперь иногда, по касательной, любовь проходила рикошетом от брата. Но все равно в семье был культ восхищения детьми и их успехами.

Еще через пять лет родилась сестра. В десять лет Мишеньке пришлось принудительно повзрослеть. Хорошо учиться, присматривать за братом, гулять с сестрой. И за взрослость - плата в виде хоть и мимолетной, но обязательной ласки, уставших маминых объятий, папиной руки, запутавшейся в вихрах давно нестриженной шевелюры.

Так Мишенька и рос, ощущая на контрасте дефицит любви, и, повзрослев, упрямо искал в девочках свою потерянную нежность. И тут судьба, словно насмехаясь, предложила ему меня. Я была одета в хмурость, закрыта от людей на все замки и щеколдочку. Миша брал штурмом. Прорывался. Завоевывал. Окружил заботой, оформленной в слова и действия. Я не стала выбираться из окружения – сдалась. Ослабила оборону. Разрешила себя целовать.