Матильда села за парту. Транчбуль села за свой стол — впервые за весь урок. Затем она протянула руку и взяла графин. Держась за графин, но не поднимая его, она сказала:
— Никогда не могла понять, почему маленькие дети такие отвратительные. Ненавижу. Хуже насекомых. От них нужно вовремя избавляться. Мух мы прихлопываем газетой и используем аэрозоль. Я часто думаю о том, что хорошо бы изобрести аэрозоль, с помощью которого можно избавляться от детей. Как это было бы здорово — войти в класс с огромным аэрозолем и начать обрызгивать детей. А еще лучше — липучка. Развесить повсюду в школе липучку, и дети стали бы к ней прилипать. Хорошая мысль, правда, мисс Хани?
— Если вы шутите, то я не думаю, что это очень смешно, — сказала мисс Хани.
— Вот как?! — сказала Транчбуль. — А я вовсе не шучу. По-моему, самая лучшая школа, мисс Хани, это та, в которой совсем нет детей. Я на днях собираюсь заняться этим. Думаю, меня ждет успех.
Она сумасшедшая, сказала про себя мисс Хани. У нее крыша поехала. Это от нее надо избавляться.
Транчбуль тем временем взяла голубой графин и налила в стакан воды. И неожиданно вместе с водой прямо в стакан нырнул длинный скользкий тритон!
Транчбуль закричала и подпрыгнула со стула, точно под нею произвели салют. Теперь и дети увидели длинное тонкое скользкое желтобрюхое ящероподобное существо, которое корчилось в стакане. Все вскочили, запрыгали и закричали:
— Что это? Фу, какое мерзкое! Да это змея! Нет, это маленький крокодильчик! Это аллигатор!
— Осторожнее, мисс Транчбуль! — крикнула Лэвиндер. — Он, наверно, кусается!
Транчбуль, эта могучая женщина-гигант в зеленых бриджах, стояла и тряслась. Ее особенно злило то, что кому-то удалось сделать так, что она подскочила и закричала, а ведь она гордилась своей невозмутимостью.
Она смотрела на существо, корчившееся в стакане. Как ни странно, ей никогда не приходилось видеть тритона. Естественная история не была ее коньком. Она не имела ни малейшего представления о том, что это такое. На вид существо было неприятно. Она медленно опустилась на стул. В этот момент она казалась более грозной, чем когда-либо. В ее маленьких черных глазках загорались огоньки ярости и ненависти.
