Была середина осени, и за окном шел дождь, словно, повторяя изгибы моего сердца. Я смотрела на проходящих мимо людей в куртках и с зонтиками, и думала, что если мне прийдется уехать из Алматы, то я буду скучать. Из-за сильного тумана не было видно моих любимых гор, возвышающихся над городом, и только лишь заснеженные верхушки все еще нависали где-то далеко в облаках.
-Ситора, дочка, иди открой дверь, это, наверное, парикмахер пришел... - я встала, последний раз посмотрела на улицу и вышла в коридор, чтобы открыть дверь.
Пережив эту ночь, я все еще боялась смотреть в глаза Дили, чувствуя себя виноватой, и я думала, что она и вовсе заставит меня остаться дома, чтобы я не могла пойти на ее праздник, но, хоть это и было странно, Диля так ничего и никому не сказала.
Я открыла входную дверь, и к нам вошла приятная женщина с небольшим чемоданчиком. Она почти сразу же разулась и прошла в нашу с сестрой комнату, где Диля уже начала готовиться к своему празднику.
-Ах, какая красивая девушка! - воскликнула женщина, и я благодарно ей улыбнулась, потому что еще минуту назад Диля ревела, повторяя, что она совершенно безобразно выглядит. - Будем делать сейчас королевскую прическу и под стать ей макияж...
Я никак не участвовала в этих сборах, стараясь меньше попадаться на глаза сестры, и Диля держалась от меня обособленно, делая вид, что меня и вовсе не существует. Я села на диван, достала небольшое зеркало из своей сумки и стала разглядывать свои шрамы. Было уже значительно лучше, но все еще это был не тот самый идеальный результат, которого мне хотелось... Хотя, на самом деле, мне хотелось одного, чтобы быстрее все закончилось, чтобы Диля вышла замуж за Табриза, и чтобы он смог ее полюбить, а как же я!? Я думаю, я справлюсь. Переживу.
Я полностью погрузилась в свои мысли, думая, что будет дальше, после этого дня, какого же это жить с человеком, который тебя ненавидит, и что мне нужно сделать, чтобы она меня простила.
-Свадьба? - я услышала голос отца, разговаривающего с кем-то по телефону. - Не знаю, сегодня — помолвка, а свадьба, может, через месяца три, не раньше, я думаю...
Я опустила голову, все еще не веря, что это происходит со мной, что это все правда.
Я уже смирилась, но мне очень не хватало Табриза. Я должна была отпустить его, и я отпустила, но внутри себя я хранила каждое воспоминание о нем, его прикосновения, его поцелуй, тот самый, когда он провел пальцем по моим некрасивым губам и сказал, что они — совершены.
-Ситора, а что ты не собираешься!? - отец вышел из спальни такой розовощекий и раскрасневшийся, что не было сомнений, он решил пригубить немного алкоголя. - Тебя ждет такой сюрприз на этом вечере...
-Я себя не очень хорошо чувствую после вчерашнего, - ответила я.
-Глупости, дочка, такое бывает только раз в жизни — помолвка твоей единственной сестры, а ну беги, одевай платье, причесывайся, быстрее, а то времени совсем не осталось!
Я не нашлась, что ответить в противовес своего отцу, и пошла собираться. Я постучалась в комнату, в которой Дилю красили и укладывали волосы, и тихо зашла внутрь, но увидев свою сестру, я не могла сдержать эмоций — она была такой красивой, что я даже дыхание задержала.
-Ты такая красивая..
Я тебя не спрашивала, - ответила она раздраженно и опять повернулась к зеркалу.
Я достала из шкафа то самое платье, которое еще купила в Москве вместе со тетей Фатимой, и собиралась уже одеть его, как увидела в отражения зеркала гневный взгляд Дили:
-Ты что собираешься одеть на мою помолвку платье такого же цвета!?
Я хотела уже убрать его назад в шкаф, но мама остановила меня:
-Они абсолютно разные по фасону и по оттенку. Диляфруз, пусть Ситора оденет это платье!
-Мам, правда, я надену что-нибудь другое...
-Ситора, а потом будут говорить, что младшая дочка Азиза вечно ходит в одном и том же! Давай, не томи, одевай это платье.
Я извиняюще посмотрела на сестру, но она презрительно фыркнула и отвернулась.
-Прости, - я не могла терпеть того, что Диля не разговаривала со мной, поэтому я дотронулась до ее плеча, но она грубо убрала мою руку.
-Что с вами, девочки!? - мама тоже заметила эту странную перемену в наших отношениях, но я не хотела ничего говорить ей, Диля, видимо, тоже.
-Все хорошо, - ответила я и вышла из комнаты.
Я зашла в ванную и пустила воду, а под шум воды в очередной раз поддалась своим чувствам и разрыдалась. Там же я переоделась в это платье, уже совсем не радуясь тому, что оно мне сильно шло, и прислонилась к двери.
Я слышала, как в коридоре стал собираться папа, а в след за ним и мама, я слышала, как они обсуждали, что ждут, когда приедет семья Табриза на белом лимузине, и мне стало так жутко от того, что я представила, как Табриз и Диля будут сегодня весь вечер сидеть вместе, а мне прийдется за этим наблюдать. Но я все понимала. Смирение было лучшим выходом из этой ситуации.
Я достала косметику, стоявшую под раковиной, и стала аккуратно краситься, стараясь скрыть свои заплаканные глаза. Это был не такой выразительный макияж, какой был у Дили, просто совсем немного, чтобы никто не спрашивал про слезы. Затем я распустила волосы и просто расчесала их. В таком виде я вышла в коридор.
-Ты такая красавица! - отец первым увидел меня, и я не буду скрывать, что его слова согрели меня.
-Спасибо, папа, - я поцеловала его в щеку, и он снова раскраснелся.
-Только что звонил Хасан, они уже спустились и ждут нас в лимузине, поэтому давай одевай пальто и спускайся вниз.
Я послушно накинула пальто, одела свои скромные туфли на каблуке, и собиралась уже уходить, как вдруг отец остановил меня и сказал:
-Я не знаю, что произошло между тобой и Дилей, но вы — обе наши дочери, и всегда будете таковыми, поэтому хватить ссориться, хорошо?
Бедный мой папа, он думал, что это была обычная сестринская ссора, которая быстро забудется, и как же он ошибался!
Я кивнула.
-Я буду ждать вас в низу.
-Ты очень изменилась за последнее время, ты так повзрослела, стала такой другой, - папа по-доброму похлопал меня по плечу. - Давай, спускайся.
Я на ватных ногах от волнения вышла в подъезд и почти сразу же ощутила ледяной холод всем телом. Я вызвала лифт, а сама постаралась потеплее закутаться в пальто. Я и не могла представить, что меня ждало в ресторане во время банкета в честь Дили и Табриза. Я этого очень боялась, но я вновь и вновь повторяла про себя, что мне необходимо смириться.
Вскоре лифт подъехал, и я, оказавшись внутри него, с легкостью вздохнула, ощущая себя лучше. Но тут же я поняла, что там на улице, в лимузине, помимо дяди Хасана, тети Мариам, Лейлы, будет сидеть еще и Табриз, и я снова встречусь с ним глазами, этими глазами, которые так много терпят, ради приличия моей семьи.. И мне стало так горько, что захотелось снова плакать, но я сдержалась, я должна была быть сильной. Я пообещала себе, что я не буду плакать в день помолвки Табриза, может, потом еще всю жизнь, но не в тот день, не тогда..
Двери лифта открылись, и возле него оказался дядя Хасан со своей женой Мариам. Он вдруг замер, разглядывая меня, а потом подтолкнул свою жену, и разулыбался.
-Ассаламу алейкум, - поздоровалась с родителями Табриза, и они кротко кивнули, почти неудосужев меня ответом.
Я постаралась не вспоминать тот разговор, который слышала в больнице, между Табризом и его отцом, и поэтому почти сразу же вышла на улице, где прямо напротив нашего подъезда стоял огромный длинные белоснежный лимузин с распахнутой дверью, и из салона доносилась современная клубная музыка, играющая на полной громкости, а возле открытой двери, спиной ко мне, стоял Табриз, спрятав руки в свои черные хорошо отглаженные брюки, а наверху на нем идеально сидел черный пиджак. Я замерла, разглядывая его хорошо сложенное тело, и его ритмичность.
-Ситора! - из салона лимузина выглянула Лейла, сестра Табриза, с идеально убранными волосами, на ней было одето шелковое платье зеленого цвета под стать цвету ее глаз.
Табриз, услышав мое имя, обернулся, и на какие-то доли секунды наши взгляды пересеклись, заставляя мое сердце перестать биться.
-Ассаламу алейкум, - он первый заговорил со мной.
Боже, каким он красивым был в тот момент. Он улыбался и подошел ко мне, взял за руку, сказав:
-Пойдем, - а потом тихо добавил, чтобы Лейла не слышала: - Ты очень красивая...
Я была самой счастливой девушкой, но в то же время и самой несчастной. Я держала его за руку, и он сжимал мои пальцы в своих, не переставая, смотрел на меня и улыбался.
-Почему улыбаешься? - спросила я, пряча глаза.
-Я тебя увидел. Я так скучал, - проговорил он, а Лейла громко хмыкнула:
-Ведешь себя, как влюбленный болван... Садись сюда, Ситора... Твои губы, кстати, изменились. Ты операцию сделала? Очень классно!
Лейла подвинулась в лимузине, и я села рядом с ней. Она все спрашивала меня, когда я сделала операцию, сколько стоило, сколько времени проходили отеки, а Табриз все это время стоял возле распахнутой двери и смотрел на меня. Я это чувствовала. Его теплый взгляд на себе.
Вскоре спустились все остальные. Сначала из подъезда вышли мои родители, мой гордый отец, счастлив улыбающийся, а рядом с ним шла моя мама, державшая его под руку. Они поздоровались с Табризом, и он вежливо поинтересовался их делами.
-Все хорошо, сынок, Альхадулиллях. Вот сейчас выдадим замуж Дилю, а затем и Ситоре найдем жениха. Даже уже есть на примете один неплохой парень, - говоря это, папа даже не заметил сменившееся лицо Табриза, он вдруг перестал улыбаться, а лишь пристально и как-то грустно смотрел на отца. - Ташакор, родной.
-Хватит уже, Азиз, - мама потащила отца внутрь лимузина, и они оказались напротив меня. - Вай, Ситора, дочка, такая красивая, ты когда успела выйти!?
Я никогда не получала столько комплиментов, сколько было уже в тот вечер, и я чувствовала себя намного лучше. Я даже начала искренне радоваться за Табриза и свою сестру, надеясь, что это чувство, калечившее меня изнутри вскоре окончательно пройдет.
