Когда растает снег на крыше.

Глаза - это роза.

Его рука была заметно теплее, чем моя. Кончики пальцев моментально «сгорали» от жара, который прошелся по его венам, а затем по кончикам его пальцев, когда руки соприкоснулись в единый танец.

— Можно я кое-что спрошу у тебя? — спросила я, подбрасывая кожаную сумку на плече.
— Можно, — мило ответил он.
— Почему ты вечно в очках?
Бен улыбнулся, а Сесилия встревожено глянула на него.
— Просто, — также просто ответил мне Бен, прикусив нижнюю губу.

Голубоглазая девушка, а то есть Сесилия, очень спешила домой, поэтому ей пришлось оставить нас с ним наедине.
Она очень не хотела уходить, судя по странному выражению лица, когда она побежала вдоль одинаковых кирпичных домов, но, как я уже говорила, ей пришлось.
— Она всегда такая... не обращай...
Не успел Бен договорить, как я сбила его с толку.
— Ревнивая?
— Скорее наоборот.
Бен сел на скамейку, потянув меня за собой. Он выглядел как дурак с этой своей милой улыбкой.
— Сними свои очки, пожалуйста...
Я потянулась к его загорелому лицу, почувствовав даже аромат карамели, которым пахли его губы, или щеки - я точно не смогла понять, как вдруг его руки сковали мои.
Я расстроено улыбнулась.
— Что такое?
— Не трогай, — он отсел на два сантиметра дальше.
— Почему?
Я снова потянулась прохладными руками к его лицу, очень медленно стаскивая очки с носа. Он больше не сопротивлялся, но было видно, что ему это не очень-то и нравится.
— Твои глаза красивые, — тихо промямлила я, заметив странный оттенок его зрачка.
— Спасибо, — ответил он, сильно зажмурившись.
— Что такое? Тебе плохо?
— Все хорошо. Глаза болят.
Мне на секунду показалось, что он хочет что-то сказать, или даже накричать на меня за то, что я так поступила, но потом, туман из мыслей рассеивался, показывая мне лишь снова его карие глаза с белым оттенком, точно как белая роза.