7

5

Эйприл потрясенно приоткрыла рот. Дин оцепенел.

– Ты это о чем?!

Блу выразилась фигурально. Она хотела сказать, что душа Эйприл медленно умирает. Но похоже, Дин оказался человеком прямолинейным и не признавал фигуральных оборотов. Ей следовало бы молчать. Но дела и без того хуже некуда.

Она медленно спустилась по ступенькам.

– Твоя мать... То есть... доктора...

Она пыталась придумать правдоподобное объяснение.

– У нее больное сердце. Твоя мать умирает. Но не хочет, чтобы ты знал.

Серо-голубые глаза Эйприл широко раскрылись. Блу встала на первую ступеньку и схватилась за перила. Ладно. Она немного преувеличила, но, когда речь заходила о матерях, слишком расстраивалась, чтобы мыслить связно. Дин смертельно побледнел и повернулся к матери:

– Это правда?

Губы Эйприл шевельнулись, но она не издала ни звука. Блу еще крепче вцепилась в перила. Наконец Эйприл с трудом сглотнула.

– Это... еще, может быть, не смертельно.

– Но доктора ничего не обещают, – поспешно вставила Блу.

Дин бросил на нее жесткий взгляд:

– Откуда тебе об этом знать?

В самом деле, откуда?

– Твоя мать не хотела говорить мне... просто с ней случилось что-то вроде нервного мини-срыва.

Эйприл мгновенно оскорбилась.

– Никакого срыва, мини или какого другого. Я просто... На секунду расслабилась.

– Такое мужество, – грустно вздохнула Блу.

Эйприл пригвоздила ее к месту убийственным взглядом.

– Не желаю говорить о своем сердце и буду крайне благодарна, если и вы не станете затрагивать эту тему.

– Простите, что предала ваше доверие, но мне показалось, что не сказать ему – просто жестоко.

– Это не его проблемы, – парировала Эйприл.

Если Блу лелеяла крохотную надежду на то, что Дин немедленно бросится к матери и объявит, что настало время уладить все разногласия, он быстро лишил ее всяких иллюзий, вылетев из двери во двор. Когда его шаги замерли, Блу жизнерадостно улыбнулась: