То,что ты есть

3.Напуганная

  Она должна была согласиться, продаться за относительную безопасность и мнимое спокойствие. Человек так устроен, человек – такой зверь. Эгоистичный и жадный до благ, обращенных лишь ему на пользу. Если ради своего благополучия приходится продать идею или Родину, других людей или прочую ерунду... Почему бы не сделать этого, спасая собственную шкуру?

Уходя, волшебник предложил ей осмотреть комнату, чтобы немного развеяться. Предложение было странным, особенно если учесть то, что произошло несколькими минутами ранее. Гермиона закусила губу, потирая сухие руки. Она встала с кровати, стряхивая неокрепший, не случившийся с нею сон. В комнате не было ни одного окна, но светло было точно днем.

Одежда лежала в шкафу. Из черного дерева, которое, кажется, преломляло этот призрачный свет. Отражало, отталкивало, прогоняя как можно дальше, чтобы не хранить слишком уж близко к себе. Гриффиндорка снова лежала в кровати, бухнувшись обратно, комкая руками мятое покрывало. Она еще не могла встать.

Находясь в той мерзкой комнате, находясь в цепких лапах кожаного ошейника, пленница мечтала только о ванне. Горячей, ласковой ванне с какими-нибудь пенами, маслами и травами, способными успокоить дух. Сейчас она была у девушки в распоряжении, но мысли оказались заняты чем-то менее приятным. Когда он ушел, испарившись в пустоту, как и появился, грязнокровка не вставала. Лицом она уткнулась в подушку, но не заплакала.

Завыла. Протяжно и противно. Как собака, брошенная всеми на свете, побитая и покинутая. Хозяином и стаей, теплой матерью и людьми, что кормили ее всю жизнь. После девушка закричала, цепляясь за подушку, а потом задремала, сорвав горло. Тело болело, меж ног Гермионы саднило, тянуло. Боль то нарастала, то стихала, накатывала на нее волнами и мешая разуму найти покой в царстве благородного Морфея.

Повезло, что этот опыт все же не был ее первым. Конечно, Темному Лорду это не понравилось, ведь для того, чтобы сломить волю пленника, требуется тяжелый груз за плечами, нужно, чтобы он ощущал всю свою никчемность и униженность. Такое воспоминание еще долго будет давить на ее шею, но тяжесть эта могла бы стать еще сильнее, верно?

Спать ей предстояло не долго. Разум лишь на секунду остановил мысль, успокоился, отдаваясь сладкому, живительному отдыху... И его тут же снова впрягли в эту же телегу. Пришлось возвращаться в реальный мир, скидывая блаженное оцепенение, пришлось заниматься тем, чем заниматься ему не хотелось. Думать, помнить, слышать и видеть. Гермиона открыла глаза, почувствовав на своем плече такую знакомую теперь холодную ладонь.

– Вставайте, мисс Грейнджер, – прошелестел тот же знакомый голос. – Нам пора идти.

Свет ударил ей по глазам. Больно до дрожи, до слабости в вымученных ногах, коленях, суставах. Гриффиндорке пришлось отлепить лицо от подушки и сонно глянуть на мужчину, навестившего ее с утра. С утра ли? Она понятия не имела о том, сколько сейчас времени и какой это день.

– Если вы сами не приведете себя в порядок, мисс Грейнджер, я попрошу своих помощников прийти к вам и...

Девушка поднялась. Голая, со спутанными каштановыми волосами и покрасневшими очами. Темный Лорд посмотрел на нее бегло, осторожно. Казалось, что зрелище его совершенно не впечатлило и даже не интересовало. Том приподнял бровь, решив, что это – ее ответ. Девушка поднялась, даже не оглянувшись, прошла вперед, увидев дверь в ванную комнату, и отворила ее.

Она не собиралась рассматривать убранство. Ванная есть – отлично, душевая кабина – приемлемо. Белые стены источали холод. Вода лизала горячее тело, смывала с него грязь и пот, проступивший только вчера, пыталась счистить и горькие мысли, но ей не удавалось проникнуть так глубоко внутрь. Вода не всемогуща.

В душе имелось все необходимое. Масло для кожи, гель с яблоком и маслянистой оливой, шампунь с тем же ароматом. Разнообразные скрабы, лосьоны, бритвы и щетки. Мыло пахло какими-то травами, и пахло оно сильно. Этот сладковатый запашок чувствовался даже в комнате, но только сейчас девушка осознала, что это было. Не то сирень, не то фиалки – понять сложно, очень приторный аромат.

Но ей не требовались никакие изыски. Сейчас. Хватило куска мыла и пары капель самого простого шампуня, хватило десяти или двадцати минут. Потому что Темный Лорд ждал за дверью. Он не спешил, но хотел бы покончить с этим как можно быстрее, чтобы еще до конца дня собрать Пожирателей и провести очередное заседание, дав им понять свои основные задачи.

Когда Гермиона поняла, что кожа ее чиста, как и волосы, она решила выйти. Девушка не прятала наготу за салатовым полотенцем, кудрявые волосы она сразу же завязала в невысокий хвост, даже не высушив. Зачем сейчас заботиться о своем внешнем виде, зачем прятать тело от того, кто так недавно владел им? Он и сейчас владеет гриффиндоркой, если быть точной. Всей. От кончиков пальцев до макушки. Одно слово Темного Лорда может лишить ее жизни, заставить страдать и биться в истерике. Заставить ее...

– Я подготовил для вас наряд. Одежда, к слову, лежит в шкафу, и вы можете носить ее сколько хотите. Но, если предпочитаете естественную наготу, это дело ваше.

Занятно. Здесь есть шкаф. Пожалуй, Гермионе и правда стоило оглядеть свою новую обитель, пока было время. Она видела только лепной потолок и бордовое покрывало, в которое ее ткнули носом несколько часов назад, пытаясь надломить еще сильнее. Противнее всего было то, что Том старательно делал вид, будто бы ничего не случилось между ними, будто все по-старому и все хорошо, так, как должно быть.

Выбранный им костюм отличался сдержанностью. Грязно-зеленое платье, юбка которого доходила до середины колена, рукава – три четверти. Черные туфли с ремешками и черная сумочка, в которую нечего положить – лежали рядом. Похоже, на улице было жарко, ведь сам Волан-де-Морт не утеплялся. Поверх тонкой белой рубашки он надел жилетку. Вертикальная полоска делала его еще более стройным, а серый цвет подчеркивал неестественный оттенок кожи. Том Реддл – словно труп, мертвец, наряженный для прощания с последними близкими.

– Куда мы идем? – обреченно спросила она, даже не подняв глаз на собеседника.

– На казнь, – с полной готовностью ответил Томас.

Он ждал этого вопроса. Темный Лорд не утруждал себя лишними формальностями. Пока девушка переодевалась перед ним, тот даже не попытался отвести взгляд. В змеиных очах не разглядеть интереса, но это совсем не значило, что хозяин их его не испытывал. Холодные мышцы под его холодной кожей плохо слушались.

– Надеюсь, меня убьют быстро, – проговорила Гермиона, бегло разглаживая свое платье.

– Не надейтесь. Казнь не ваша. Я бы не позволил растрачивать платье из сицилийского шелка для того, чтобы проводить в нем преступницу на плаху.

Достаточно циничный взгляд на вещи. Гриффиндорка никогда раньше не задумывалась о том, в чем хотела бы уйти за черту реальности. Наряду своему в этот момент она отвела самое последнее место. Главным казалась компания и местность. Умереть под чистым небом, не прячась и не скрываясь – прекрасная мечта. К сожалению, теперь уже не осуществимая. Гермиону можно считать счастливицей. В ее ванной лежат бритвы, которые можно будет использовать против несправедливости жизни. Конечно, если Лорд не наложил на них заклятие, не позволяющее лезвию навредить.

Он не протянул даме руку, как джентльмен, предлагая той самой согласиться на касание, добровольно пойти на контакт. Пальцы Темного Лорда мягко, но вполне себе требовательно обвили запястье гриффиндорки, удерживая ее подле себя. Гермиона уже не удивилась холодности его белой кожи, но что-то внутри нее дернулось, вспомнив недавний инцидент.

Этот жест не сбежал от зоркого взгляда Лорда. Он сладко улыбнулся, вспоминая пройденную забаву. Обычно таким занимались его Пожиратели – прихвостни, не лишенные похоти и естественных человеческих пороков. В этот раз они были готовы, появились, взяв несчастную за руки, чтобы потом... Но Том отозвал их. Решил сам справиться с поставленной задачей, испробовав новоприбывшую. Почему? На этот вопрос он не искал ответа.

– Не считаю нужным напоминать вам, что бежать некуда, мисс Грейнджер. Я ценю ваш интеллект, в конце концов.

Трансгрессии удавались Темному Лорду на удивление легко. Все удавалось ему легко, если над этим подумать. Любое заклинание, любая поставленная задача. Кроме той, что требовала от него слишком много. Силы, полнившие его жилистые руки, широкую юношескую теперь грудь – никуда не ушли. Гермиона не успела и глазом моргнуть, как сноп искр, крутивший их в развратном ярком вихре, обернулся огромной ареной, раскинувшейся вокруг путников.

Круглая. Круглая арена для казней, круглая, чтобы всем краям ее было видно забавное зрелище. Нисходящие ряды заполненных людьми скамеек шумели, гомонили. Люди говорили тихим шепотом, почти беззвучно, но разговоры сотен собеседников сливались в единый рой, и арена шумела, как улей. Для Темного Лорда и его гостей здесь имелась особая ложа, в которой всегда оставляли почетные места. Пожиратели могли приходить, когда вздумается.

Два стула в центре отличались от остальных высотой их спинок и шириной подлокотников. Словно два трона – королю и королеве. Правда, в сказках пьедестал супруги властителя всегда был чуть меньше, изящней, два этих сиденья друг от друга не отличались ничем.

– Окажите мне честь, – говорил Лорд, указывая на левый стул. – Я к вам присоединюсь чуть позже.

Гермиона села. Опустилась вниз, понимая, что ее так или иначе опустят. Лучше сделать это без скандала, чтобы любопытные зрители не переключили все свое внимание к ложе. Конструкция на сцене казалась девушке отвратительным зрелищем. Из романов и учебников она уже узнала о виселицах множество «важных» вещей. Интересно, что сказали бы жители немагической части Лондона, узнай они о том, что одна из самых варварских казней магглов все еще применяется в безупречном магическом мире?

А ведь волшебники обвиняли магглов в том, что это они сильно отстали в развитии. Впрочем, Темный Лорд выбрал такую казнь не потому, что решил вернуться к корням. Она казалась ему более унизительной, чем любые другие. Для волшебника смерть не от заклятья или не под естественным воздействием долгой жизни – страшная участь. Конечно, это только в его понимании. Самим смертникам все равно, что станет причиной их ухода из жизни. Вот то, что последует дальше – пугает почти каждого.

Из мыслей Гермиону вывел громкий стук. Это дверь, и дверь открылась. Девушка встрепенулась, оглянувшись к источнику звука. Неподалеку от «сцены» и отворился проем, сощурившиеся люди со скованными руками вышли вперед. Их пихали и толкали Пожиратели, стоявшие по обе стороны от них. В одном из трех заключенных Гермиона узнала потрепанного временем Эрни МакМиллана. Вторая заключенная под стражу – худосочная женщина. Волосы у нее были спутаны и грязны, цвет их не угадывался вот так просто. Третий обреченных на бесславную смерть – глубокий старик, не открывавший сомкнутых глаз.

Всех несчастных вывели вперед, к виселицам. Ноги женщины дрожали, плохо гнулись. Нетерпеливый Пожиратель пихнул ее сапогом в бедро, устав от ожидания. Темный Лорд шел последним. Он завершал конвой, замыкал скорбную процессию. Гермиона, увлеченная этим зрелищем, не заметила взглядов, обращенных к ней. Прямо в спину, как ножи гнусных предателей. Те волшебники, что относились к кругу избранных, что сидели в ложе позади нее, не могли перестать глазеть, злобно шикая. Дома они позволят себе отвесить в адрес гриффиндорки пару дерзких замечаний.

– Предательница рода! Маггловская шлюха! – кричала толпа, узнав приговоренную. – На костер бы ее! На костер!

– Тише! – взревел самый крупный Пожиратель. – Хозяин будет говорить!

Вот как они его зовут. «Хозяин». Какое гадкое слово, если применять его к нему. Мужчина только улыбнулся, обращая взор к разгоряченной ожиданием толпе. Его красные глаза медленно скользнули по людям, чьи взоры были обращены к его красивому лицу. Искусственно приятному, наигранно доброму в этот момент.

– Мы все здесь желаем их смерти, но должны вести себя прилично, ведь мы – не животные, – проговорил он медленно.

Голос Лорда словно гипнотизировал заведенную толпу. Редкие голоса смолкли, звуки резко оборвались. Слышались только шаги. Один, второй, третий, четвертый... В сторону виселиц, к петлям, которые затянут на шеях приговоренных, которые станут их последним украшением. На подходе старик, не открывавший до этого глаз, неловко споткнулся. Веки его на секунду приподнялись, и Гермиона увидела пустоту его черных сухих глазниц.

Старика рывком подняли с пола, когда он упал, и толкнули вперед, не указывая дороги. Гермиона поднялась с места, встала, подойдя к самому краю ложи, к бортику. Темный Лорд бросил на нее безразличный взгляд и тут же отвел его в сторону, не желая переглядываться. Искра какой-то злой, жестокой мысли блеснула в его красных очах.

– Эти люди совершили разные преступления. Один из них предал наш род, вступив в позорную оппозицию. Мисс Лавкрофт связалась с магглом, позволив тому испортить безупречную репутацию ее семьи, а Пенниуорд... Решил, что может укрыть в своем подвале грязнокровок, лишая их возможности воздать должное обществу, которое было к ним столь добросердечно.

А теперь что с ними сделало добросердечное общество? Гермиона знала ответ, как и все присутствующие. Пока Волан-де-Морт говорил, его наглые прихвостни уже подготовили жертв к последнему шагу: в пустоту объятий смерти. Все заняли свои места. Петли уже давили на шеи приговоренных, на глазах всех трех были повязки. Зачем такая слепому старику, Гермиона не понимала.

– И им воздастся по заслугам их. Всем воздастся, будьте в этом уверены. Предателям, убийцам и пособникам сопротивления, любителям порочных, глупых и жестоких магглов... Глупая маггловская смерть. – Руки Пожирателей опустились на рычаги, что приводят в движение весь механизм смерти. – И каждому из них придет черед оказаться в этой комнате.

Взгляд Лорда метнулся к гриффиндорке. Ее очи подернулись слякотью, и этот факт заставил волшебника улыбнуться ей еще раз, как при уходе из дома. Противно так, гадко. Он смотрел на нее, высоко подняв широкий подбородок, пока Гермиона вспоминала всех своих соратников, оставленных не так давно. Все окажутся на этой плахе?

– И каждого мы вытащим из тени, – заговорил Лорд снова, когда Пожиратели привели приговор в исполнение. – Каждого мы вытащим на свет, чтобы вернуть долг, занятый у нашего мира. У нового мира, в котором нет места ни грязи, ни слабости, ни подлецам.

Голос его сопровождался предсмертными хрипами теперь уже казненных людей. Безглазый старик умер быстро, должно быть, что-то случилось с его морщинистой шеей в этой тугой петле. Двое молодых людей умирали куда медленнее. Эрни сражался до последнего, дергался и извивался, надеясь оборвать веревку. В последний миг повязка с его очей спала, и взгляд светлых остекленевших глаз был направлен вперед, к гриффиндорке. Он увидел ее за секунду до мглы, телесного опустошения? Он увидел ее перед забвением?

Да.

В новом мире не будет места ни слабости, ни состраданию. Здесь останется только боль и тщеславие, только сила останется главенствовать над новым строем, над волшебниками, проклятыми таким жалким существованием.