Дренор…
Был родиной орков и, до сих пор, единственным домом, который знал Гаррош Адский Крик. Он был рождён в Награнде, самом красивом и зелёном уголке этого мира. Там он пережил красную оспу и склонил голову в стыде от деяний своего отца, легендарного Громмаша Адского Крика, первого выпившего крови демона Маннорота. Когда Дренор поразила демоническая скверна, Гаррош знал только эту легенду. Ему было стыдно называть себя Адским Криком до тех пор, пока Тралл, Вождь Орды, не пришёл к Гаррошу и не рассказал ему о судьбе его отца. Хоть он и был первым, кто принял проклятье демонов, он же и отдал свою жизнь, чтобы положить этому конец.
Гаррош не возвращался на Дренор с того самого момента, как покинул его. Полный жаркого пламени гордости в неистовой жажде помочь Орде Азерота защитить его новый дом от ужасов Короля-лича.
И сейчас, похоже, он наконец вернулся домой.
Но мир, каким он его запомнил, поражённый демонической скверной, полный диких, агрессивных, но слабых существ – был не тем. Нет, это был мир из его детства, и он был прекрасен.
На мгновение Гаррош остановился, его мощное тело, расписанное теми же татуировками, что украшали кожу его отца, растянулось, когда он обратил своё лицо к солнцу. Его легкие наслаждались чистым, сладким воздухом. Это было чем-то невероятным – но это было по-настоящему.
Гаррош вздохнул – на секунду не Вождь, не Герой Орды, не жестокий воин, но мальчик, стоящий перед давно умершим родителем, которого он никогда и не надеялся увидеть снова.
«Отец!» крикнул он, и упал на колени, поглощённый своим видением. «Я вернулся домой. Сюда, на нашу родину. Прости меня за сомнения в тебе!».
Рука упала на его плечо. Гаррош взглянул вверх в лицо Грома, слова всё ещё рвались наружу. «Я сделал так много ради нашего имени, и моё собственное имя стало любимо в Орде и ненавистно в Альянсе. Ты… ты знаешь это? Можешь ли ты сказать мне, отец – гордишься ли ты мной?»
Гром Адский Крик приоткрыл свой рот, чтобы что-то сказать. Металлический гремящий звон пронёсся из ниоткуда и Гром исчез…
Гаррош Адский Крик проснулся наготове, как это было всегда.
«Доброе утро, Гаррош», раздался приятный голос. «Твой завтрак готов. Пожалуйста, шаг назад».
Если бы его тюремщики подождали немного дольше, Гаррош бы узнал ответ на вопрос, преследовавший и мучивший его всю жизнь. Если бы только он мог задушить эту пандаренку за вторжение.
Гаррош, одетый в халат с капюшоном, сдержал себя и с невозмутимым выражением лица встал со спальных мехов. Он отступил так далеко, от металлической решётки и сияющих фиолетовым восьмиугольных окон камеры, как было возможно и ждал. Пандаренка-маг, носившая длинную робу, украшенную узорами в виде цветов, подошла ближе и начала что-то колдовать. Сияние спало с проёмов. Она отошла назад и подошли другие два пандарена, близнецы. Один брат пристально следил за Гаррошем, пока другой проталкивал через небольшое окно лоток с едой, чаем и множеством различных булочек. Как только страж встал, он подал знак Гаррошу, что тот может взять еду.
Орк этого не сделал. «Когда будет моя казнь?» резко спросил Гаррош.
«Твоя судьба ещё будет решена», ответил один из близнецов.
Гаррош хотел отшвырнуть еду в сторону, а лучше ещё быстрей и дальше, чем хотелось. После чего сломать шею его ухмыляющимся мучителям одним ударом своей массивной руки, до того как вмешается маленькая пандаренка-маг. Ничего из этого он не сделал. Контролируя себя, и спокойно отойдя к мехам, он сел.
Маг снова активировала сковывающее фиолетовое поле и три пандарена ушли наверх по лестнице. Позади них лязгнула, закрываясь, дверь.
Твоя судьба ещё будет решена.
Что, во имя предков, должно это значить?
