Pain

24 глава.

"Влюбиться можно в одну секунду, легко и просто, а вот перестать любить — это адский труд."

© Александра Маринина

Лёгкий порыв ветра раздувает мою белоснежную рубашку, и я слегка вздрагиваю. Июль выдался холодным... Ну или холодно только мне? Потому что все ходят в шортах и майках, жалуясь на жару... Но вот я промерз до костей. Словно я ходячий мертвец.

Я, вообщем-то, так и выгляжу: синие круги под глазами, бледная кожа, взъерошенные волосы, которые уже успели прилично отрасти, и ледяные руки.

Я стою перед могилой Лав, глядя на надгробную плиту, как в доказательство того, что её действительно больше нет... Совсем нет.

Непрошенные слёзы наворачиваются на глаза и в груди появляется, уже давно привычная, режущая боль. Я принёс тебе цветы... Это ромашки. Я решил, что розы – это слишком банально, а ты банальной не была...

Это так больно – говорить о тебе в прошедшем времени... Чёрт, я не был у тебя со дня чертовых похорон! Я даже не разговаривал с тобой, но я постоянно думаю о тебе, Лав... Потому что я люблю тебя. Разлюбить тебя – равносильно смерти для меня.

Робин записал меня к себе на приёмы, говорит, что нам нужно разговаривать хотя бы два раза в неделю, чтобы мне было легче справится с потерей... Но это ни черта не помогает, Лаванда...

Твоя мать и твой отчим развелись. Оливер говорит, что ты прекрасно знала о разводе... Может, это послужило причиной? Я не знаю... Я то и дело прокручиваю в своей голове события того вечера, и не могу сопоставить факты. Я знаю, ты наверняка злишься, ведь велела мне не зацикливаться на том вечере и на твоей смерти вообще... Но знаешь что? Тебя здесь нет, ты больше не существуешь как личность... Ты ничего не можешь мне сделать... Все, что ты могла сделать, ты уже сделала.

Ты существуешь теперь лишь в памяти нескольких человек, и в моём сердце... Это так по идиотски выглядит сейчас: я сижу на твоей могиле, прижавшись спиной к надгробию и держу в руках букет ромашек... Я идиот, Лав, я знаю...

Я так сильно люблю тебя. Мне так не хватает твоих прекрасных глаз и редкой улыбке.

Ты всегда смеялась над моими глупыми историями... Я так любил твой смех, хотя он был таким же редким, как дождь в середине июля... Я бы отдал все, что у меня есть, лишь бы снова обнять тебя и поцеловать... Я так ненавижу тебя... Я бы хотел ненавидеть тебя, но, чёрт, я не могу...

В августе я еду в Нью-Йорк. Я поступил там в музыкальную школу... И ту песню, что я посвятил тебе каждый день крутят по центральному радио. Я сделаю все, что ты посоветовала...

Я знаю, что Луи и Эбби ходят сюда каждую неделю. Они недавно покупали букетик горной лаванды... Они, кстати, тоже едут в Нью-Йорк. У Эбби там живёт тётка, они поживут у неё первое время. Луи поступил на психологический факультет. Забавно... Похоже, это ты так на него повлияла.Ты на всех нас повлияла, на самом деле.

Робин теперь контролирует всех своих пациентов, звонит родителям, чтобы те следили за приемом таблеток... И ход на крышу закрыт теперь куда лучше...

Твоя мать, кстати, вышла вчера на работу. Робин устроил её в «Firefly», его помощницей. Она несколько недель лежала в отделении терапии из-за попытки суицида... Может, она все таки любила тебя... Она никогда не умела этого показывать и разбивала тебе тем самым сердце. За это я и ненавижу людей: они никогда не ценят то, что имеют, а потеряв это, готовы волосы на голове рвать...

Теперь стена в моей комнате залеплена твоими фотографиями... Но их, к сожалению, у меня не так много. Я не знаю, интересно ли тебе, но Сайли недавно выпустили из психиатрической лечебницы, она здорова... Я вот все думаю, если бы я в своё время сказал Робину, что ты причиняешь себе боль, и тебя бы положили на интенсивную терапию, может, сейчас бы ты была жива? Я должен был сказать, чёрт бы меня побрал...

Ну вот, снова плачу. Ты заставляешь меня быть слабаком.

Я люблю тебя, Лав... И я так хочу сейчас быть там, с тобой... Но ты приказала мне оставаться здесь, так что я должен... Я должен сделать то, чего не сделала ты: научится жить, переполненный болью.

Уже темнеет, и мне становится ещё холоднее, чем обычно... Я уезжаю через неделю. Я приду к тебе перед отъездом, принесу тебе букет пионов.

Спи спокойно, Лав...

Касаюсь руками губ, оставляя на пальцах поцелуй и касаюсь надгробия... Разворачиваюсь и уходу прочь, больше не в силах видеть доказательства её смерти.