Что чувствует сталь

9 Chapter

Себя не могу из осколков собрать.
И Бог запретил красивым мне стать.
Мне Бог запретил красивых любить.
И мне остаётся лишь заживо гнить.

Она ловит ресницами тишину, поправляет на мирно спящем юноше одеяло и делает шаг назад. Бесконечно длинная ночь тяготила, оседала беспокойством на плечи, въедалась в сознание и не позволяла сомкнуть глаза хоть на одну жалкую минуту. У Хаиль было достаточно времени, чтобы всё хорошо обдумать. Достаточно времени, чтобы прочувствовать всю колющую ауру убийцы и кожей пропитать плачь мёртвого. Она сидела напротив кровати, где, не шелохнувшись, спал Чонгук и ледяными пальчиками гладила шов на футболке. Девушка желала кричать, заходясь в рыданиях, но не могла из-за тёплого сгустка на границе души и сознания. Один мимолётный взгляд на Чонгука и сердце начинает ныть, подначивая обнять это разбитое на осколки создание, сказать, что всё будет непременно хорошо. Но, как можно сказать хорошо, когда даже представления не имеешь о его плохо? Это слишком мутные дебри. В них лезть себе дороже. Хаиль, наконец, решает оставить всё как есть. Впервые в жизни любопытство отступает на второй план. Брюнетка не выдержит, если привяжется к этому человеку ещё больше. Не хочет влюбляться в человека, чьи глубины скрывают слишком жуткие тайны.

За час до рассвета, ком в горле превратился в прутья, а острые наконечники проткнули связки. И не в состоянии дожидаться пробуждения юноши, Хаиль второпях скидывает с себя пропахшую мертвечиной ткань и находит свою высохшую одежду. В последний раз присаживается рядом с Чоном, касаясь ладонью его холодной щеки. Всё внутри тут же болезненно сжимается, а подушечки пальцев начинают пульсировать.

— Прости меня, Чонгук, — шепчет девушка, еле проталкивая кислород в собственные лёгкие. — Я ухожу.

В голове трещит электричество, а на корке мозга рождается совершенно безумная мысль. Девушка скользит рукой чуть ниже к шее — к нервно пульсирующей венке, а сама тянется вперёд, сталкивается с горячим дыханием Чонгука. Невесомо касается гладкой кожи губами и задыхается от ощущения греха на своём сердце. Сама не ведает: зачем и почему. Поддалась моменту, как бы извиняясь, что оставляет вот так беззащитного. И ещё миллионы отмазок, чтобы без зазрения совести покинуть этот дом и не вспоминать. Парень больше не метался в лихорадке и не сжимался от чудовищной боли, у него даже температуры не было. Теперь со спокойной душой его можно предоставить самому себе.

Лишь в последнюю секунду останавливается в гостиной и чиркает на мятом листке записку, поверх которой оставляет собственный смартфон.

Ха тихонько прикрывает за собой дверь, выныривая в чистый и влажный воздух, жадно глотает его безмерными порциями и медленно бредёт вперёд. Навстречу плескающемуся на горизонте рассвету.