Долгий, трудный путь из ада.

7. Ненасытная рок-звезда.

Понуждение по отношению к любви, доведенной до крайности, есть понуждение по отношению к смерти.

Маркиз де Сад

* * *

Место - Форт Лодердейл, Флорида. Дата - 4 июля 1990 года. Предмет - ладонь, протягивающая мне таблетку кислоты. Моя подружка Тереза ела эту дрянь и раньше. Шизофреничка Нэнси тоже. Я - никогда. Я держу таблетку во рту до тех пор, пока она не мне не надоедает, и мужественно глотаю. Я погружаюсь в воспоминания о первом концерте Marilyn Manson And The Spooky Kids, полагая, что моих собственных сил скорее всего хватит, чтобы сопротивляться действию чуждого элемента в моем организме. Эндрью и Сьюзи, парочка, подсунувшая мне эту гадость, загадочно улыбаются. Минуты проходят, но ничто не меняется. Я лежу в траве и фокусируюсь на окружающем пространстве, чтобы сразу заметить, если кислота начнет действовать. "Что ты чувствуешь?" - голос спускается с небес, и я вижу лицо Нэнси, наполовину скрытое ее черной шевелюрой. "Ничего," - отвечаю я, озираясь по сторонам, так как не хочу, чтобы нас засекла Тереза. "Мне надо с тобой поговорить," - настаивает она. "Чудесно." "Я начала понимать некоторые вещи. О нас. Я имею в виду, что не забочусь о том, что скажет или подумает Карл. Но нам нужно сказать им, что мы думаем друг о друге. Потому что я люблю тебя, и я думаю, что ты испытываешь то же самое, даже если еще сам не догадываешься об этом. Это не может продолжаться вечно. Я не хочу, чтобы это пересекалось с делами нашей команды." - нашей команды, замечательно! - "Мы будем стараться. Я имею ввиду, что любовь..." Когда она в очередной раз произнесла слово "любовь", ее лицо засияло, словно рекламный щит, пропагандирующий собственное притворство. Слово "любовь" словно повисло в воздухе, и это было очень забавно. Я понял, что отправляюсь в путешествие без единого шанса на возвращение. "Ты чувствуешь перемены?" - спрашиваю я. "Да, конечно," - страстно шепчет она, словно мы были на одной волне эмоций и состояния. Я очень хочу кого-нибудь, кто чувствовал бы то же, что и я, но, мой Бог, я не хочу, чтобы это была Нэнси. Я не хочу этого! Я встаю и начинаю искать Терезу. Я направляюсь в дом и понимаю, что потихоньку начинаю терять ориентацию на местности. Люди сидят кучками по углам комнат, улыбаются и зовут меня присоединиться к ним. Я продолжаю идти, и дом кажется мне бесконечным. Я прохожу около сотни комнат, хотя, возможно, это была одна и та же комната, потихоньку понимая, что моя подружка развлекается там, где меня сейчас нет. Я возвращаюсь на задний двор, но там почему-то темно и пусто. Я не уверен, насколько долго я был внутри. Я стою словно дурак и озираюсь по сторонам. Невообразимые картины возникают вокруг, словно нарисованные карандашом в воздухе, и исчезают секунду спустя. Я двигаюсь прямо сквозь них и понимаю, что идет дождь. Я чувствую, что дождь идет прямо сквозь меня, сквозь слои света, сквозь эманации моего тела. Нэнси нагоняет меня. Мы идем к подножию холма, к небольшому ручейку, протекающему там. Повсюду, куда падает мой взгляд, я вижу сотни серых жаб, прыгающих по камням и траве. Я давлю некоторых из них своими тяжелыми бутсами и с ужасом понимаю, что не хочу этого делать, не хочу убивать этих существ, у которых есть родители и дети и которые тоже хотят вернуться домой. Нэнси что-то говорит мне, и я притворяюсь. что внимательно ее слушаю. Но все, о чем я думаю сейчас - так это раздавленные жабы. Я понимаю, что это далеко не самая лучшая прогулка, потому что если бы это была нормальная прогулка, Тимоти Лири дал бы кучу объяснений в своих книгах. Я сижу на камне и пытаюсь взять себя в руки, стараясь убедить себя, что это наркотик думает за меня, что настоящий Мэрилин Мэнсон вернется в нужный момент. Или это и есть настоящий Мэрилин Мэнсон, а тот, другой, является его бледной копией? Мой разум крутится словно колесо вокруг моего сознания. Перед моим взором проплывает череда образов: ступени в мою комнату в Кэнтоне, Нэнси в клетке, карточки миссис Прайс, дальше - полисмен в баптистской шапочке, фотографии окровавленных влагалищ, исполосованная шрамами женщина, подвешенная на дыбе, толпа детей, разрывающих американский флаг. И, наконец, лицо, огромное и гротескное, желтое как у больного гепатитом. Его губы черны, а глаза окружены тонкими черными фигурами, похожими на нарисованные руна. Постепенно я понимаю, что это мое лицо. Мое лицо лежит на тумбочке рядом с моей кроватью. Я тянусь к нему и замечаю, что руки покрыты татуировками, которые я только собирался сделать, а лицо на самом деле - обложка пафосного журнала. Звонит телефон, и я снимаю трубку. Женский голос, представившийся как Трэйси, говорит, что видела журнал с моим изображением и это глубоко потрясло ее. Я пытаюсь что-то сказать, но она извиняется, что не может долго говорить и что она хочет увидеть меня сегодня вечером на большом концерте, о котором я раньше не слышал. Я отвечаю, что постараюсь не разочаровать ее, вешаю трубку и погружаюсь в сон.