Долгий, трудный путь из ада.

12. Плохое обращение, части первая и вторая.

Я повял ужасную вещь, что другие могут сделать со мной то, что я делаю с ними.

Дюран Дюран, "Барбарелла"

* * *

Часть первая

* * *

НАШИ синглы проваливались, музыку не крутили на радио, и нас мало кто знал, за исключением кучки фанатов Nine Inch Nails и жителей Форт Лодердейла. Мы не хотели оставаться андеграундной командой всю жизнь. Мы знали, что мы гораздо лучше. Когда весной 1995-го мы готовились к записи новых песен на студии в Новом Орлеане, поступило предложение съездить в турне с Гленном Дэнзигом. Мы ухватились за эту идею, поскольку альбом "Portrait Of An American Family" был провален и группа нуждалась в реабилитации. В первый день я вышел на сцену в смирительной рубашке и военных ботинках. Мои глаза были постоянно красными после нервных бессонных ночей, и я толком ничего не соображал. Внезапно что-то холодное и тяжелое ударилось мне об лицо, и в первую секунду я подумал, что стукнулся о микрофон, но это оказалась бутылка, пущенная кем-то из зала. На второй песне бутылки уже сыпались градом, а накачанные татуированные быки из первых рядов явно провоцировали меня на драку. Я был настолько взбешен, что схватил бутылку с пола, разбил ее об ударную установку и заорал в зал: "Если хочешь подраться, выходи на сцену, п...да!" После этого я со всей дури полоснул себя "розочкой" по груди, оставив один из самых больших порезов, бывших когда-либо на моем теле. Истекая кровью, я разбежался и прыгнул в зал. Секьюрити моментально вытащили меня обратно, и тогда я схватил микрофон и воткнул его в бочку Джинджера. Он удивленно посмотрел на меня поверх барабанов - это был его второй концерт с нами - но потом быстро смекнул что к чему. Твигги занес свой бас над головой и обрушил его на монитор, Дэйзи проделал то же самое со своей гитарой. Мы разрушили все... Спускаясь со сцены после четырнадцатиминутного шоу, я натолкнулся на Дэнзига (который вдвое ниже меня, но при этом и вдвое шире). Злобно улыбаясь, я произнес сквозь стиснутые зубы: "Ты хотел нас, вот теперь и плати за это." Мы не хотели выступать, но все равно практически каждый вечер нам приходилось разыгрывать на сцене непродолжительное брутальное шоу. "Дорожная карта" на моей груди была испещрена порезами и синяками. Ярость съедала наши силы, к тому же в один прекрасный день позвонила Мисси и сказала, что хочет прекратить отношения со мной. Я чувствовал себя трупом, но в самый пик депрессии нам повстречался Тони Виггинс. Он вышел из автобуса Дэнзига, одетый в черные джинсы, черную футболку и умопомрачительные темные очки. Он выглядел человеком, который сначала даст тебе по морде, а потом принесет свои извинения. Я похвалил его "стекла", а он снял их и сказал, протянув мне: "Бери, они твои." С того дня мы больше не были в турне с Danzig, мы были в турне с их водителем Тони Виггинсом. Каждое утро он будил нас стуком в дверь автобуса или гостиничного номера, держа в руках бутылку или пакет с наркотой. Если его волосы были убраны в хвост на макушке, значит, он был при исполнении, если же они были распущены, это означало, что беспредел на сегодня гарантирован. Он придумывал кучу безумных вещей и не покидал нас, пока кто-то не падал замертво, оказывался в больнице или не засыпал в собственной блевотине. Со временем Тони, Твигги и я начали понимать, что можно придумать кучу путей, чтобы сделать создавшуюся в группе ситуацию более выгодной для нас. Мы стали проводить всевозможные эксперименты типа знакомства с какой-нибудь парочкой и одарения девушки проходкой за сцену: таким образом мы проверяли их взаимоотношения.