Сначала я замечаю Кассию, следом за ней появляется Хантер, и я понимаю, что пропал. Даже если карта сгорит, Хантер все равно сможет объяснить ей, где находится Восстание.
Она выхватывает карту у меня из рук и бросает ее на пол, топча ногами в попытке потушить пламя. Края рассыпаются кусочками черного пепла, но большая часть карты остается цела.
Она выбирает Восстание.
– Ты собирался скрыть ее от меня! – возмущается Кассия. – Если бы Хантер не вернулся, я бы ни за что не узнала, где искать Восстание.
Я молчу в ответ. Что тут скажешь?
- Что еще ты скрываешь? – спрашивает меня Кассия, и ее голос обрывается. Она поднимает карту, осторожно сжимая ее в руках. Так же она держала то стихотворение на Холме. – Ты солгал мне насчет секрета Ксандера, не так ли? О чем он?
- Я не могу тебе сказать.
- Почему?
- У меня нет на это права, - отвечаю я. – Только он может рассказать. – Не только эгоизм удерживает меня от того, чтобы открыть Кассии секрет Ксандера. Я просто знаю, что он хотел сам рассказать ей обо всем. Я перед ним в долгу. Он знал мой секрет – что мой статус Отклонение от нормы – и никому о нем не рассказал. Даже Кассии.
Это не игра. Мы не соперники, и Кассия – не приз.
- Но здесь, на ней, - говорит Кассия, глядя на карту, - есть выбор. Ты собирался лишить меня – нас – возможности выбрать.
Воздух в помещении наполнен резким и горьким запахом горелой ткани. Я с испугом замечаю, что Кассия смотрит на меня взглядом сортировщика. Анализирует факты. Подсчитывает. Я знаю, кого она видит – мальчика на экране в самом верху списка Общества. Не того, кто стоял рядом с ней на Холме, и кто обнимал ее при свете луны в ночном ущелье.
- Где Инди? – спрашивает она.
- Она выбежала на улицу, - отвечаю ей.
- Я разыщу ее, - предлагает Хантер и исчезает за дверью, оставляя нас с Кассией наедине.
- Кай, - начинает она. – Это же Восстание, – в ее голосе слышится возбуждение. – Неужели тебе не хочется стать частью того, что может изменить все?
- Нет, - отрицаю я, и она отступает на шаг назад, как будто я физически ранил ее.
- Но мы не можем убегать вечно, - настаивает Кассия.