Тёмная как уголь ночь замиксованная с гразой и дождём. К сожелению нашему журналисту Ричарду удалось туда придти лишь к этому времени, ведь псих больница была достаточно долеко от города. Конечно ему было страшно, но что поделаешь. Раз пришёл то нет смысла поворачивать назад. Психушка насиловать название Репидовой Заброгенной Больницы, или по просту РЗБ. РЗБ "лечила" своих поциентов лоботомией, утоплением когда этот метод ещё был законен и даже после запрета она продолжала так работать пока эту больницу не прикрыли. Сейчас это место очень заросло. Потолок потихоньку трескается и сыпится на кафель. Как только Ричард зашёл в эту заброшку сразу почувствовал резкий запох гнили. Как не сложно догадаться, когда Ричард пошёл по запоху, он напоролся на полуразложившееся тело человека и сатанинские пинтограмы. Ричард ужаснулся и отель схватится за сердце, но схватился за фотоаппарат который весел у него на шее и решил сфотографировать. Больница довольно просторная. Три этажа. Большинство комнат всего лишь камеры пациентов где кроме коек и изредка засохшейся крови на стенах нет. Ричард решил зайти в комнату где делали лаботамию. Так много приборов, несколько капель крови и чей-то язык. Похоже кто-то откусил себе язык во время процедуры. Дальше комната где людей топили в ванне. Её прозвали "ванной утопленника". Даже для пальцев вырезы есть. Так же есть комната 87 куда отправляли заключён.. То есть пациентов после процедур. Там как раз таки больше всего и воняло. Так же есть комната в которой проводились опирации по удалению частей мозга. Жутковатая на вид. Много крови пусть и засохшей, немного кусочков мозгов, тоже сухие. Журналист уже привык к такому зрелищу так что просто сфотографировал комнату как и все остальные интересные комнаты в которых когда-то велись процедуры. Вдруг Ричард почувствовал что-то странное. Какое-то чувство тревоги не с того, не с сего. Он не придал этому значению и пошёл дальше, во внутренний двор где по слухам, один из поциентов царапал бляшкой ремня слова на стенах которые после перетекли в неразборчивые иероглифы. Когда журналист подошёл к символам, странное чувство тревоги стало больше. Щелчёк фотоаппарата. И тишина. Больше о бравом журналисте Ричарде не слышали.
