Свободный раб

7

  – Папа! Папа! – темноволосый мальчишка бежал по коридору, стараясь догнать идущего впереди омегу. – Подожди меня, пап.

Харука обернулся, останавливаясь, и словил несущегося сорванца. Маленькие ручки обвили его шею, и на своей груди он почувствовал быстро бьющееся сердечко. Каждый раз, когда он видел сына, то вся отрешённость вмиг стиралась с его лица и на губах появлялась нежная улыбка.

– Бегай осторожнее, а то упадёшь, – он поцеловал его лоб и внимательно посмотрел на порозовевшие щёчки. – Уже наигрался с дядей?

– Ага, – мальчишка широко улыбнулся и прижался ближе к Хару, перебирая пальчиками тёмные волосы. – Папа сегодня очень вкусно пахнет.

Фраза сына слегка насторожила омегу, и он повернулся к стоявшему рядом охраннику, чтобы убедиться в верности первой догадки.

– Чувствуешь? – он видел, как мужчина редко вдыхает и всё его тело напряжено. В ответ он получил лишь лёгкий кивок. – Почему раньше не сказал?

Альфа попытался что-то сказать, но как только открыл рот, то глубоко вздохнул, и из горла его вырвался лёгкий рык. Он виновато смотрел на Хару, надеясь на понимание.

– Иди и доложи Рину, – охранник быстро удалился, а внизу у омеги резко потянуло. Он чувствовал, что ещё чуть-чуть, и он будет готов на всё что угодно. Харука с серьёзным выражением лица повернулся к сыну. – Соно, иди к дяде сейчас. Прости, потом мы обязательно поиграем.

Он поцеловал его в надутые от обиды щёчки и опустил на пол, наблюдая, как сын исчезает за первым поворотом. Голову уже мутило, поэтому он поскорее направился в их с Рином спальню. Каждый раз он немного медлил перед огромными дверьми, словно не желая заходить внутрь. Это была единственная комната, куда теперь запрещалось кому-либо заходить, кроме Хару и Рина. Она являлась очень личным и интимным уголком их жизни, где произошло слишком многое, чтобы сюда мог кто-то вторгаться.

За открытыми дверями в глаза сразу бросалась широкая кровать с помятыми на ней простынями. Рин любил будить Хару перед своим уходом. Начиная с осторожных поцелуев в плечи и спину и заканчивая засосами по всему телу и страстным единением их губ и языков, перевёртыванием всего на кровати. После такого пробуждения было так тяжело его отпускать, но они старались держать себя в руках и расходились по своим делам. Было тяжело оставаться здесь одному, потому что в голову набивались неприятные мысли, и он старался до вечера сюда не возвращаться.

Харука подошёл к своему краю, чтобы привести простыни в порядок, но отвлёкся на суматоху за окном. Ничего особенного, просто толпа народу сновала туда-сюда вдоль рынка. Ему сразу вспомнилась их свадьба, что проходила совсем рядом с этой торговой площадью. Ему до сих пор не верилось, что это произошло.

Вот они стоят в белоснежных праздничных кафтанах, у Хару нет пояса, чтобы скрыть небольшой живот, а перед ним стоит Рин, чуть ли не светящийся от счастья, широко улыбающийся и беззвучно, только губами, благодарящий его за этот день. Сзади, он знает, стоят родители, папа плачет, а отец его успокаивает. Они рады за него, просто это всё случилось как-то неожиданно. Впереди папа Рина. Харука встречался с ним до этого, когда обе семьи знакомились. Этот уже немолодой омега подавлен одиночеством из-за смерти мужа, но держится удивительно бодро. Нанасэ уверен, что будущий сын принесёт ему некое успокоение. Он же сам чувствует себя неуверенно. Огромное количество людей вокруг и все смотрят на него. Сложно понимать то, что говорят совсем рядом. Традиционные обычаи по вступлению в брак начинаются, но всё проходит для него как в тумане, и помнятся лишь крепкие объятия и последний поцелуй, во время которого Хару забыл обо всех вокруг.

Вдруг он чувствует спиной чужое тело и нежные руки, обвивающие его талию. Горячий язык скользит по шее, мочке уха и прикусывает её. Дыхание опаляет влажную кожу. Мгновенно в огромной комнате становится тесно и душно.

– О чём задумался? – голос низкий, немного с хрипотцой, но обволакивающий всё сознание. Ноги у Хару слегка подгибаются, но он себя не выдаёт.

– О нашей свадьбе, – он прижимается назад сильнее, а длинные пальцы альфы скидывают с плеча ненужную ткань. Рин губами дотрагивается до кожи, обжигая её, и оставляет маленькую красную отметину.

– Жалеешь? – вопрос глупый, но то и дело появляется в их разговорах.

– Нет, – Хару поворачивается к нему и вовлекает в лёгкий поцелуй. Они всегда стараются начать медленно, зная, что у них много времени, но не всегда получается.

Рин проводит руками по спине и запускает одну ладонь в его волосы. Хару пальцами скользит по его шее и скулам, притягивая к себе его лицо. Они осторожно двигаются в сторону кровати, то и дело оступаясь, но ловя друг друга и улыбаясь в губы. Рин скользит коленом между его бедер и упирается им в матрас, опуская Хару на всё те же мятые простыни. Поцелуями скользит по щекам и дальше по шее, впиваясь засосом в плечо.

Запах его альфы сводит Хару с ума. Течка начинает снова давать о себе знать, и по комнате разносится глухое рычание. Руки Рина грубо проходят по бокам, спускаясь на бёдра и с силой сжимая их. Резкими движениями он скидывает одежду на пол и снова впивается в него поцелуем, вдавливая в мягкую кровать. Харука обхватывает его талию ногами, стараясь уменьшить и без того маленькое расстояние между ними и показывая, что ему уже не терпится. В голове давно пустота, в которой иногда проскальзывают неприличные мысли. Стоящий колом член трётся об горячее накаченное тело, не принося настоящего удовольствия.

Рин резко отстраняется, рассматривая его сверху и, по-животному скалясь, проводит ладонями по внутренней стороне бёдер, приподнимает и удерживает ноги за лодыжки. Он проводит языком от икры до пальцев, кидая в сторону омеги хищный взгляд, улыбается представшей картине: высоко поднимающая от сбившегося дыхания грудь, волосы прилипают к лицу, губы слегка открыты, глаза умоляюще смотрят на него, ноги широко раздвинуты, а по ягодицам стекает смазка. Харука готов принять его в любую секунду.

В одно мгновение он вновь оказывается лицом к лицу к Хару, большим пальцем проводя по его губам, словно дразня. Он следит, как голова омеги двигается за его движениями. Губы раскрываются шире и обдают обжигающим дыханием. В синих глазах сплошная похоть. Рин приставляет головку члена к его проходу, вызывая предвкушающий хрип, и наклоняется так, будто собирается поцеловать. Когда губы находятся на ничтожно малом расстоянии, почти касаясь друг друга, он делает резкое движение, вгоняя член до самого конца. Хару прогибается в пояснице, издает жалкий вскрик и ногтями впивается в широкие плечи.

Рин останавливается и наклоняется к его груди, слегка проводя по ней языком, а иногда впиваясь в загорелую кожу. На груди остаются красные засосы. Хару ёрзает, двигает бёдрами, заставляя альфу двигаться, и тихий скулёж раздаётся за плотно закрытыми губами. Стоит их открыть, как из горла вырывается хриплый стон:

– Двигайся, – словно игнорируя его просьбу, Рин льнёт к его губам, проскальзывая в жаркий рот языком.

Сквозь бесконечные поцелуи, разрываемые секундами, чтобы схватить больший глоток воздуха, едва можно было различить мольбы:

– Пожалуйста...

Мгновенно Рин отстраняется, упираясь ладонью в его грудь и вдавливая в кровать, и, схватив второй рукой Хару под колено, начинает быстро двигаться. Резкими толчками он словно пытается достать до самых глубоких точек его тела. Внутри Харуки всё просто пылает от удовольствия и наслаждения. Руки постоянно меняют своё положение: то сжимая в кулаках шёлковую ткань, то цепляясь за Рина, иногда оставляя красные следы.

Бешеный ритм, и уже через пару мгновений он чувствует жар в своём теле, сопровождаемый дрожью, и набухающий внутри узел. Рин делает рывок назад, но по жалобному вскрику снова толкается глубоко вперёд и переворачивает Хару на живот. Проводит от груди до паха рукой, заставляя приподняться на колени. Он старается быть аккуратным, но их сцепка до жути мешается. Рин прижимается к его спине, целуя шею и оставляя на ней укусы. Хару старается отдышаться и рукой гладит запутавшиеся волосы Рина.

Как только давление слегка спадает, Харука подаётся вперед, но грубые руки насаживают его обратно, а ухо опаляют горячим дыханием:

– Мы ещё не закончили, милый, – укус за мочку и новый резкий толчок. В таком положении Хару тяжело удержать в себе рвущиеся стоны, что всё равно выходят жалким хрипом.

Спина вдруг чувствует холод оттого, что Рин отстранился. Он впивается пальцами в тёмную макушку и тянет на себя, заставляя омегу прогнуться в спине. Жёсткие толчки, звериный рык и хриплый скулёж. Эта комната наполнена сексом. Страстью. Похотью. Животными инстинктами. Любовью. Это было местом только для них двоих.

Волосы чувствуют свободу, но его тут же вдавливают головой в кровать так, что становится сложно дышать. Однако ощущения до того приятные, что ноги подкашиваются и нет даже мысли, чтобы остановить его. Хару рукой хватается за его бедро, будто притягивая к себе, но её откидывают, и он снова чувствует спиной жар чужого тела. Его руку накрывает большая ладонь, а горячие губы касаются красных от возбуждения щек.

– Больно? – Рин проводит языком по краешку уха и сразу же дует на него, чтобы слегка отвлечь омегу.

– Нет... – пальцами перебирает жёсткие волосы, поворачивая его голову и вовлекая в нежный поцелуй.

– Я люблю тебя, милый.

– Не будь нежным, когда так жёстко двигаешься во мне, – его хрип так возбуждает, что в голове мысли только о том, как заставить его и дальше кричать своим охрипшим голосом, обливаться слезами и молить о большем.

– Не будь таким сексуальным, когда я ещё в тебе, – он обхватывает рукой его талию и резко поднимает, принимая вертикальное положение, совершая глубокие толчки.

Рин пальцами снова поворачивает к себе лицо Хару и застывает, изучая его сексуальное выражение. Губы, раскрытые из-за сбившегося дыхания, так и притягивали к себе. Он кусает за нижнюю, оттягивая и посасывая её, ладонями водит по напряженному торсу. Толчки становятся грубыми, глубокими и рваными, а его ладонь скользит вниз к паху. Сжимает его член у самого основания и двигает по всей длине, задерживаясь на головке. Зубы снова впиваются в основание шеи, оставляя кровавые следы, а ноги омеги не выдерживают, дрожа и отказывая держать тело, но рука крепко удерживает его, не давая соскочить.

Снова узел, связывающий их вместе, снова бесконечные поцелуи и красные засосы по всему телу. Так повторится ещё много раз, пока они просто не рухнут от изнеможения.