Серый, ядовитый дым не дает видеть даже на расстоянии вытянутой руки, дальше носа разглядеть что-либо трудно. Не говоря уже о том, что ужасно щиплет глаза. В легких словно тлеют угли — грудную клетку Эрена будто сцепило колючей проволокой. Он не видит куда идти, темнота и слезы, текущие ручьем по измазанным гарью щекам, не дают увидеть даже указатели запасного выхода. Жар и газ медленно выпивают силы парня. Еще пара секунд, и ладонь соскальзывает со стены. А стена-то ему уже и не нужна, он потерял ориентиры. Угли в легких догорают, воруя последние крупицы кислорода, и становится совсем-совсем нечем дышать. Зеленые глаза сквозь пелену дыма и слез различают на темном фоне яркий рыжий свет, в ушах тихое, эхом отраженное потрескивание пламени усилилось. Однако все равно Эрен старается не упасть, хотя понимает — если в ближайшие секунды не вдохнёт воздуха — погибнет.
— ...разжалование, ... нельзя, жди команды, мать твою, назад! Младший сержант, Леви!..
Начальник караула что-то громко кричал вслед. Младший сержант в который раз с опаской посмотрел на пылающее в огне здание колледжа. Липкий страх, который Леви всегда так мастерски скрывал на работе, теперь настолько сильно сковал его тело, что утаить его просто невозможно. Не за себя боится.
«— А если в огне окажусь я, ты полезешь в пекло?
— Я пожертвую тобой ради первоклассного спасателя.
— Себя, что ли?»
Нет. Леви помотал головой, но шаг не сбавил. Рефлексы, отточенные годами работы в службе пожарной охраны, играют с ним злую шутку — не может сосредоточиться на инструкции надевания маски газодымзащиты — мышечная память работает быстрее сознания.
Леви рывками пробирается сквозь эвакуированных людей на площадке перед главным входом. Яркое утреннее солнце слепит глаза и, казалось, душит жаром, но на самом деле шпарило от открытого огня. За спиной слышны звуковые спецсигналы новоприбывших пожарных команд. Вокруг паника, крики страха и боли — многих ранило. Что произошло — неизвестно. То ли бунт студентов, осуществивших взрыв в своем учебном заведении, то ли не совсем удавшийся террористический акт. Не так уж это и важно сейчас, когда в огне, по словам эвакуированных, еще остались люди. Да и среди сокурсников Эрена он его самого не наблюдает, зато видит Микасу. Сестра, испуганно съежившись, смотрела прямо на Леви и едва заметно шевелила губами. Наверное, просила вернуться.
Все это не заняло и нескольких секунд, Леви шумно выдохнул в маску и вновь посмотрел на главный вход, где огнем преградило путь. Остается бежать к запасному.
Младший сержант не боится огня, спокойно проходит мимо аудиторий по черному от дыма коридору. Собственное дыхание отражается в голове, шумное и настолько медленное, насколько это возможно. Сжатый воздух не дает надышаться.
Коридор колледжа темнеет и темнеет с каждым метром. Дым густой, хотя сквозь него еще можно разглядеть очертания дверей или окон.
Леви старается не обращать внимания на сердцебиение, хотя чувствует, как оно пульсирует в висках. А в мыслях мантра: «Хоть бы нашел».
Идет дальше, к главному корпусу — туда, где яркие комья пламени заполнили почти все. Вперед прохода нет, ни на выход, ни к другим корпусам. Да и все, кто остался здесь — скорее всего мертвы, задохнулись. Осталось только возвращаться обратным путем. Леви пытается мыслить критически и поступить разумно — развернуться. Но все еще шарит взглядом по горящему холлу. Пока не утыкается в мутный, неосознанный взгляд. Нашел. Но скорее всего уже поздно. Эрена и Леви разделяет горящая длинная полоса, яркая и смертельная. Но ее Леви не видит, он в немой истерике смотрит вперед. Потому что Эрен близко, настолько близко, что еще есть шанс спасти, однако огонь ближе. На какой-то миг показалось, что Эрен узнал его.
***
Их знакомство произошло в конце второго курса Эрена. После пар за два года он впервые увидел брата Микасы — Леви, который заехал за сестрой. Вежливости ради Аккерманы довезли Эрена до дома. На следующий день тоже. И еще раз.
— Откуда он вообще у тебя взялся? — спрашивал Эрен. Раньше подруга не говорила о Леви ничего.
— Работал в другом городе. Перевели сюда за плохое поведение, — отмахивалась Микаса. Правда, кем работает, не рассказывала. Да это и не особо волновало Эрена — Леви ему был не особо интересен.
До момента, пока они не пересеклись в холле колледжа. Леви, как опекун, оплачивал семестр, Микасы в тот день на учебе не было — участвовала в соревнованиях по борьбе от учебного заведения. Эрен натолкнулся на Леви случайно в людном коридоре по пути к гардеробу, когда тот неожиданно, вовсе без приветствия, поинтересовался:
— Докинуть?
— Так Микасы же нет, — выпалил Эрен, удивленно приподняв бровь.
— Я в курсе.
— Ну, можно было бы.
Ответом на неуверенные слова Эрена было хмыканье и звяканье ключей от машины. А затем за Леви закрылась главная дверь.
— С чего бы? — сидеть на переднем сидении машины Леви было непривычно. Обычно на правах друга Эрен располагался позади Микасы. Но сейчас предоставилась возможность рассмотреть Леви поближе — короткие ресницы, уставшее выражение лица, еще не очень заметные морщинки у глаз. На вид мужчине было около тридцати. Внимание Эрена привлек ожог на щеке.
— Что "с чего"?
— Ну, без Микасы решил подвезти меня с чего?
— Ты мне понравился. Люблю заманивать маленьких мальчиков к себе, отвозить в лес и сжигать, — правый уголок губы Леви дернулся в усмешке. Он стал сдавать назад и выворачивать руль. Эрен цыкнул, зацепился взглядом за ладони Леви. Чересчур короткие ногти, тыльная сторона в каких-то шрамах.
— На самом деле, Микаса говорила, ты работаешь. Лишнее время тебе не помешает, — добавил Леви.
Эрен кивнул, продолжая смотреть на руки Леви. Интересно, откуда эти боевые метки?
***
— Алло?
— Микаса где? — прозвучал в трубке настороженный знакомый голос. Эрен вздохнул.
— У Армина. Я перепутал наши телефоны.
— И что теперь, поднимаешь все ее входящие вызовы?
— Ну, нет, — на том конце провода послышалось тихое: «Тц», стало немного обидно. Почему из-за учебы и работы Эрен спит около четырех часов в сутки, пашет, как лошадь, и за малейший косяк ему приходится выслушивать чье-то недовольство? — Я б посмотрел на тебя, как ты с моим ритмом жизни не перепутаешь тот же день с ночью.
— Не путаю, — резкий ответ. Однако трубку не скидывает.
— Ты знаешь мой ритм?
— А ты — мой?
Эрен впал в ступор, поставил пустой поднос на барную стойку. Смена почти подходила к концу, в кафе было мало посетителей. Махнув рукой бармену, мол, отойду, Эрен направился к крыльцу черного хода.
— Не знаю. Хочешь поделиться?
— Нет.
— Зачем тогда сказал о нем? — ухмыльнулся Эрен, присаживаясь на ступеньки.
— Он неинтересный. Полный шума и разочарований.
— Зачем жить без интереса?
— А зачем вообще жить? — словно издеваясь, вновь спросил Леви.
А может и не издеваясь. Леви задавал этот вопрос серьезно, в надежде, что хоть кто-то ему даст ответ. Но Эрен, как и многие, перевел тему на их общую — Микасу — и завершил диалог. Телефонами друзья обменялись на следующий день.
***
Микаса с Армином сидели на лавочке в холле колледжа в немом шоке. Остальные студенты проходили мимо третьекурсников, не обращая внимания на их обескураженные лица.
— Ты вообще ничего подобного не замечала? — первым подал голос Армин.
— Нет. Леви с Эреном иногда общались, но только при мне.
— Иногда?
— В последние несколько месяцев мы стали ходить в кафе или просто гулять вместе, — в задумчивости произнесла Микаса, смотря перед собой.
— Видимо, еще чаще они ходили вдвоем. Раз так спокойно целуются в машине, ожидая тебя.
— Армин...
В самом деле ходили, в самом деле вдвоем. После обмена телефонами Леви один раз случайно набрал Эрена, как последний вызываемый после Микасы контакт. Разговор продлился чуть больше, чем дежурные: «Я ошибся» и «Ничего, бывает». А потом Эрен попросил Леви на свой страх и риск довезти до работы, так как дико опаздывал после колледжа. Микаса об этом не знала, но и после этого телефонные звонки ее брата и друга не прекратились, а Эрен стал бывать на переднем сидении автомобиля Леви чаще его сестры. Да чего уж там, у него дома тоже.
Всего за несколько месяцев Леви узнал друга сестры так, как никто иной. И физически, и морально.
— Откуда они? — спросил как-то Эрен, лежа на груди Леви и проводя пальцами по шрамам на его ладонях. Они чем-то напоминали ожоги на порезах или наоборот.
— С работы.
— Ты мне так и не скажешь, чем занимаешься?
— Нет.
А Эрен Леви не узнал. Нет, конечно, стал в курсе некоторых жизненных аспектов — родился, учился, отслужил, пошел работать, женился, развелся. Узнал, что у Леви специфический черный юмор, иногда даже слишком черный.
— Зачем ты работаешь, Эрен? — как-то, сидя на капоте машины у обрыва на окраине города, спросил Леви. Закатное солнце обливало все вокруг кровавым: и две фигуры, держащиеся за руки, и машину, и редкие деревья кругом, и каменистый крутой спуск.
— Отец работает за границей. Он раз в месяц оплачивает комнату в общежитии и все. На что я буду жить, как и чем — его, видимо, не интересует.
— Почему так вышло?
— Он винит меня в смерти матери.
— От чего она умерла? — Эрен не стал показывать, как сильно его задевает простота, с которой Леви задает ему эти вопросы. Поморщился от солнца и лег на колени пытателя.
— Когда мне было пять лет, в доме произошел сильный пожар. Не знаю уж, проводка ли, или еще что. Отец был на работе. Моя мама была у соседки, но почти сразу увидела дым. Я не нашел ничего лучше, чем побежать и спрятаться в шкаф, он стоял у выхода почти. А мама пошла за мной вглубь дома. Очень долго она меня искала. Сначала я воспринимал все как шутку и тихо смеялся, видя, как она меня ищет. А потом услышал звук падающего тела на втором этаже. Угарный газ, — Эрен перевел дыхание. Говорил слишком быстро, потому что вовсе не хотел. Не вовремя для себя заметил, что взгляд Леви оживился. — Тогда я испугался по-настоящему и сразу выбежал из шкафа. Наткнулся на пожарника...
— Пожарного, — словно на автомате поправил Леви.
— Есть разница?
— Да. Продолжай.
— Хорошо. Я наткнулся на пожарного, он вытащил меня оттуда, хотя я кричал, что моя мама наверху. Ее вынесли оттуда слишком поздно. Если бы не я, она была бы жива.
Повисла недолгая пауза. Эрен молча смотрел вдаль, на медленно опускающееся солнце, Леви задумчиво рассматривал черты лица Эрена.
— Ты винишь себя?
— Я знаю, что осознанно не причинил бы ей вреда.
— А пожарных? — неожиданно спросил Леви. Эрен в смятении не нашел, что ответить.
***
— Аппарат абонента выключен или... — Эрен снова и снова набирал один и тот же номер. Телефон Леви выключен. С вечера прошлого дня. Иногда такое случалось, но спустя несколько часов Леви перезванивал. Поэтому наутро, не обнаружив ни сообщений, ни пропущенных, Эрен не мог отделаться от липкого беспокойства. Микаса тоже не знала что с братом, но была более спокойна, в то время как ее друг не мог сконцентрироваться ни на чем. Ее слова, мол, успокойся, найдется, не играли нужного эффекта, и Эрен все продолжал набирать Леви. После первой пары решил плюнуть на учебу и, бросив короткое: «Отмажь меня, мне срочно», адресованное Армину, Эрен помчался в дом своего неразговорчивого любовника.
На удивление, дверь в квартиру оказалась открыта.
— Леви? — позвал Эрен с порога. Ответа не последовало. Он аккуратно прикрыл дверь, прошел вглубь квартиры. В нос ударили запахи табака и перегара. Эрен включил свет в комнате.
— Леви? — вновь повторил он чуть тише. Леви сидел на окне в офисной форме с эмблемой «пожарная охрана». Весь в копоти. На полу у ноги была недопитая бутылка виски, в руках — сигарета. Леви обернулся — взгляд почти трезвый.
— Эрен?
А Эрен молча пялился на форму, на копоть, на сигаретный дым, на шрамы Леви.
На его потухший огонь в глазах.
Теперь он понимал смысл фраз Леви: «Нужно пережить», «Трезвым до старости не доживу», «Недолго мне осталось с моей работой, рискуй», «Без юмора, даже такого, от которого тебя воротит, я свихнусь».
Эрен молча садится рядом с Леви.
Успокоительные для Эрена стали нормой. Он не говорит об этом Леви, но пьет таблетки из-за него. Из-за его работы, из-за того, что боится — когда-то ему могут позвонить и сказать, что младший сержант Аккерман героически пал в пожаре.
— Поэтому я не хотел тебе говорить, — видя, с какой опаской смотрит на форму Эрен, бормочет Леви, прижимая его к себе. От формы пахнет свежей гарью и резиной. Эрен только устало спрашивает:
— Как смена?
Слышит как всегда один и тот же ответ: «Сойдет». Картина стала настолько привычной, что Эрен потерял таким моментам счет.
***
Эрен все же принял работу Леви. Мог в любой момент сказать, попросить, потребовать, чтобы он ушел, перестал рисковать жизнью каждую смену и нашел что-то побезопаснее. Но не будет. Не потому, что не хочет — очень хочет, наверное, больше всего на свете хочет засыпать спокойно, избавиться от кошмаров и таблеток; а потому, что это не его решение. Леви решил посвятить жизнь огню, осознанно пошел на риск, и Эрен не хочет менять принципы любимого человека, ведь видит — Леви живет этим. От смены до смены. И вовсе неважно, что тот дергается, к примеру, и серые глаза наполняются страхом, когда поблизости у кого-то рингтон телефона похож на писк диспетчерского телефона в пожарной части. Неважно, что за глаза Леви посылает людей к чертям, желает им сгореть в аду, говорит, что ему плевать на всех, а на деле останавливается недалеко от упавших людей и смотрит до конца, не нужна ли им помощь, все ли с ними в порядке. Страх от этого никуда не девается, остается только вера в Леви.
Иногда, вечерами, в интимной, откровенной обстановке Леви рассказывал некоторые случаи со смен. Например, его коллеге на пожаре понравилась девушка. Когда он выносил ее на руках из дома, сказал: «Не сгорим — выходи за меня». Женаты четыре года. Или, отвечая на вопрос Эрена, Леви рассказал, что его перевели в этот город за уличение начальника караула во взятке. Леви шантажировал его, в итоге условились на круглой сумме и переводе в другую часть.
— Это же неправильно. Почему ты продал молчание, если любишь справедливость?
— Мы живем в неправильном мире, Эрен. Здесь одни черти наживаются на других.
— Тогда зачем черту такая благородная работа?
— Какое благородство? Я просто в своей стихии.
А иногда Леви даже рассказывал, что делать в случае возгорания. Это не похоже на то, чему учат памятки у табличек с эвакуационными выходами. Леви действительно учил Эрена пользоваться огнетушителями, вязать узлы, ориентироваться в задымленном помещении, вытаскивать людей. Но больше, по существу, шутил. Не смешным юмором, черным — от такого время от времени у Эрена по спине пробегались мурашки. Леви объяснял это тем, что, относясь к работе серьезно, можно сойти с ума от страха. А на вопрос, зачем бояться, однажды ответил на полном серьезе: «Кто, если не я?»
Все важные слова Леви о пожаре Эрен вспомнил, услышав взрыв в другом крыле колледжа, когда был на паре физкультуры. Сначала взрыв, потом пожарная тревога, запах гари. В то время, как все студенты ломанулись к выходу, он через запасные двери помчался в сторону главного корпуса — помочь людям. Никогда бы так не сделал, если бы не было ежедневного примера, ежедневных рассказов об огне, ежедневных нервов. «Кто, если не я», — пронеслось в мыслях Эрена. Многолетняя фобия огня пала перед этой мыслью.
— Микаса?
— Да, Леви?
— Все эвакуировались? — голос младшего сержанта перебивает орущий спецсигнал. По иронии судьбы, Леви на смене одним из первых узнал о пожаре в колледже сестры и Эрена.
— Нет, там остались люди.
— Эрен с тобой?
— Нет.
Внутри Леви все снова облилось липким страхом. Уже не за себя, это не похоже на страх перед огнем — страх за близкого, за самого родного человека.
И вот теперь, видя друг друга сквозь разные завесы — стихию и страх, — оба видят последствия своих слабостей. Леви слишком рисковал, когда было, что терять, Эрен — слишком боялся, когда мог довериться. Как итог — задыхающийся Эрен, Леви, забывший про время, и огонь, все больше и больше разделяющий пару смертельной полосой.
***
В жизни нет ничего постоянного. Все со временем меняется — в лучшую или худшую сторону, разницы нет. Наверное, от этого нам и проще воспринимать действительность, зная, что завтра может все измениться. Переоценить взгляды, поменять отношение к чему-то. К страхам: как Эрен спустя полгода реабилитации после пожара подался в добровольные отряды пожарных; к близким: Леви перестал отдаваться работе с головой, осознавая, что ему есть, что терять. Они расставили приоритеты ради жизни, в которой обязаны не подвести ожидания друг друга, пожертвовав страхом и риском. Ради спокойной жизни.
