Death is Gold

Смерть честна

— Диппер! Сможешь подменить меня сегодня в Хижине? — Мэйбл неслась вниз по лестнице, выкрикивая вопрос на весь дом, а затем схватила куртку и стала попутно её накидывать на себя.
— Снова? — возмутился он, выходя из-за прилавка, на котором стояла чашка из под ранее выпитым парнем кофе, чипсы и баночка «Pitt-Cola». Работать приходилось так долго, что без перекуса было и вовсе никак. Стэн был суров по отношению к работникам и даже не смотрел на то, что Диппер приходился ему родным племянником. Однако сегодня ему «повезло»: Мэйбл решила вновь подкинуть ему работы. Даже больше, чем в прошлый раз, ведь Стэн, как оказалось, устраивал сегодня день «Многомонетчика». День, когда все цены в Хижине на старые товары и странные экспонаты возрастали вдвое, а глупые туристы готовы были купить это, невзирая на круглые суммы.
— Попроси Пасифику помочь тебе! — посоветовала она, застегивая молнию белых сапожек. — Кенди и Грэнда давно хотели вытащить меня на прогулку, поэтому сидеть сегодня дома я не собираюсь, — как только Пайнс обулась, то тут же выпрямилась, откидывая мешающие пряди с лица. — Пожалуйста, Дип!
— Потише, дети! — повысил тон Стэн, и его голос позже разразился кашлем, ведь кричал он прямо с зала. — Я смотрю шоу!
      Близнецы посмотрели друг на друга, после чего Мэйбл сомкнула руки, приставляя их груди, и умоляюще взглянула на брата. Ей очень нужно было уйти сегодня; сегодня был особенный и такой грустный день, который она просто-напросто не может провести на рабочем месте без зазрения совести. Диппер на этот её жест лишь закатил глаза, а затем вздохнул и махнул рукой, отмахиваясь от неё и оставляя сестру с широкой яркой улыбкой на лице.
— Пока, Дип-Доп! До свидания, дядя Стэн! — попрощалась Пайнс, схватила свой рюкзак и выбежала прямиком на улицу.
      В ноздри тут же ударил запах свежести и сырости, а перед глазами маячили исключительно серые цвета. Было довольно пасмурно, что несомненно предвещало скорый дождь, однако эта погода была как раз под стать тому, какой сегодня был день. Диппер же, бросив крайний взгляд на уходящую сестру из окна, прикрыл глаза, определенно точно зная, что Кенди и Грэнда на самом деле не звали её гулять, а сама
Мэйбл и тем более не планировала выбираться куда-то на улицу, пускай даже и одной. Но так или иначе, он молчал, догадываясь, куда она направлялась; молчал, чтобы не расстраивать дядю Стэна.
***
      Прошло много лет, а ей всё равно было больно. Мэйбл предполагала, что эта боль навсегда останется с ней и не заживет, как какая-либо безобидная царапинка, полученная во время падения. Боль всегда будет пожирать её, перехватывать воздух и заставлять дрожать; возможно, плакать по ночам и подводить к суициду. Будет всегда напоминать о себе, надавливая на воспоминания, что ранее приносили только радость, досуг и удовлетворение от времяпрепровождения с близкими людьми, которые любили своих близнецов и заботились о них. Она всегда. будет. давить.
      Последние несколько лет Диппер перестал приходить с ней на могилки к родителям. Кажется ровно с тех пор, как им исполнилось по шестнадцать лет. Он говорил сестре о нежелании посещать это место, говорил тихо в их комнате и сожалел об этом. И нет, он всё ещё любил родителей, просто… он скорбил, даже не приходя в то место. Да и Мэйбл, в общем, его не винила. У каждого были свои способы скорбить по ком-то.
      Она каждый год приходила на кладбище и не жалела времени на путь туда. Она чтила память о родителях, она любила их и безусловно скучала по семейному очагу, ранее окружавшему её. Она любила говорить с ними, несмотря на то, что не слышала их ответа, мнений или хотя бы смеха; она любила рассказывать им о своих новых интересах, о друзьях, о том, чем занимается Диппер, и как у них вообще обстоят дела в учебе.
      Первое время на кладбище их отвозил сам Стэн, однако со временем просто перестал это делать. Чисто из-за того, что Мэйбл постоянно плакала, стоило только увидеть это место за горизонтом; плакала у могил, пытаясь невнятно что-то сказать родителям и впадала в своего рода истерику, из-за чего Стэнли приходилось отводить её обратно к машине. Хотя, не скрыть ещё и того, что старика пугало поведение Диппера. Он всегда молчал, а взгляд был каменным, как тот же памятник, на котором выведен портрет родителей. Он сжимал руки в кулаки, а затем разжимал их, чувствуя кровь, просачивающуюся сквозь пальцы к ладони. Он никогда не плакал, пытаясь даже в свои малые годы быть мужественным, а главное — сильным в глазах сестры. И Стэн восхищался им больше, чем кем бы то ни было.
      Сейчас же Мэйбл спустилась по грунтовой дороге, как она делала это прежде; с аккуратностью, не скользя сапогами по земле, удерживая равновесие.
— Сегодня тот самый день? — Ленивая Сьюзан, старая хорошая знакомая их родителей, оказалась на кладбище. Глаза её были немного опухшими, а сама женщина выглядела устало и измотано после ещё одной ночной смены в своей забегаловке. Она вежливо улыбнулась девушке и развернулась, утирая одной рукой остатки слез.
— Да, — также улыбнулась в ответ Пайнс. — Пришла вот… навестить маму с папой.
— Крепись, моя дорогая, — она похлопала девушку по плечу, а после скрылась из виду, вероятно закончив беседу с мертвыми. Судя по всему, она также посещала и своего покойного мужа, которого убили пять лет назад при так и не выясненных обстоятельствах.
— Спасибо, Сьюзан, — она кивнула и, попрощавшись с ней, пошла дальше, наконец замечая уже давно знакомое ей местечко. Пайнс прошла вперед и взглядом скользнула по угольного цвета памятнику, на котором белым цветом красивым почерком были выписаны имена родителей и её фамилия.
      К слову, одной из самых странных вещей, которую с детских лет стала замечать Мэйбл, являлся размер кладбища. Каждый год, каждый месяц кто-то умирал, а возможно даже и каждый день, что было довольно грустно, отчего столь серая суровая местность только возрастала, становясь всё более и более обширной.
— Привет, мама. Привет, папа, — поздоровалась Мэйбл и, покопавшись немного с рюкзаком, опустилась на корточки, выставляя на тарелочку кусочек выпечки. — У меня есть для тебя твой любимый пирог, пап. Жаль, что это был последний кусочек.
Остальное съели Диппер и дядя Стэн. Не сердись на них, пожалуйста.
      Она заботливо отряхнула спавшие на земляную горку листья, а также бумажки, прикатившие откуда-то ветром, после чего подумала о пустоте и мрачности могил, решая в следующий раз принести новые цветы. Предыдущие просто уже завяли и потеряли свои яркие цвета. Недавно сказанные ею слова заставили её тихо хрипло посмеяться и опустится на землю рядом, опираясь о надгробие матери, чтобы отдохнуть. Дорога действительно была долгой, а здесь не было даже лавочек.
— Я скучаю по вам. — Признается Пайнс. — Диппер, кстати, хорошо учится. Впрочем, как и всегда. Он преуспевает в самых трудных школьных темах, а я вот ничего из этого не понимаю, оттого и прошу его подтягивать меня в учебе. И я не виню его в том, что он так много занимается. Просто порой мне его не хватает… как вас. — Она легонько пожала плечами и криво улыбнулась. — А ещё мы почти окончили колледж, хотя, кажется, будто мы только-только поступили туда. Дядя Стэн хочет заняться Хижиной, и, возможно, Диппер тоже. Лично я не знаю, чем вообще хочу заниматься по жизни.
      Она замолчала, чуть прищурившись, и вдруг понимая, как тяжело ей говорить об этом. А ведь она ещё хотела рассказать о Кенди и Грэнде, и о том странном парне, появляющемся в её жизни. Слова словно отяжелели, а назойливый ком всё-таки встал в горле, мешая говорить, вследствие чего на глазах стали появляться слезы. Она тут же смахнула их, пытаясь быть сильной, и продолжила разговор.
— Вы наверное счастливы. Передайте, пожалуйста, привет дяде Форду от меня, — мягко, но с горечью проговорила Мэйбл, откидывая голову назад на надгробную плиту.
— На этот раз я не принесла никаких фотографий, но я обещаю, что в следующий раз
я…
      Она вновь замолчала, глядя куда-то вперед, и заметила знакомую фигуру на кладбище. Не то что бы она чувствовала себя одиноко для того, чтобы воображать себе кого-то, но он в самом деле был там. Тот самый человек, с которым последний раз она говорила на дереве и при весьма неблагоприятных обстоятельствах. В нём всё также ничего не изменилось, даже после их последней встречи он расхаживает в том же костюме, держа при себе ту же трость. Черты лица тоже аккуратные, какими она запомнила их в ту роковую ночь, и это который раз заставило её осознать, что этот человек не стареет совсем.
— Ч-что?.. — ошеломленно выдала Пайнс, вопросительно выгибая одну бровь, и встала, отряхивая грязь с куртки. Сам же Сайфер не делал ничего, кроме того, что непринужденно сидел на чужой плите. — Встань, что ты делаешь? Это осквернение памяти покойного.
      Он встал и направился к ней, вытягивая трость и стуча ею по всем могильным плитам, что были у него на пути, будто к чему-то прислушивался и совсем не замечал заговорившей с ним Мэйбл.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась она, искренне недоумевая, знает ли этот загадочный тип о том, что тут вообще кто-то похоронен. Спустя секунды, он остановился рядом, опуская трость к траве и немного опираясь об неё одной рукой.
— Ничего особого, — наконец ответил он и махнул свободной рукой. — А ты?
      Мэйбл вновь выгнула бровь, в неуверенности размышляя, серьезен он был или просто издевался над ней сейчас. Но дальше следовало сплошное молчание, а это значило, что он больше ничего ей говорить не собирается, ожидая её ответа. Она, поняв это, кивком головы указала на две могилы.
— Мои родители умерли в этот день девять лет назад, — она вдруг подумала, как сильно ей не хотелось думать о том, как давно это было. — Они погибли в автокатастрофе, если помнишь. И да, кстати, может ты, наконец, скажешь, как тебя зовут?
      Блондин, казалось, остановился на мгновение, а затем прошел мимо неё к могилам, оглядывая надгробные плиты и местами оборачиваясь, чтобы взглянуть на Пайнс. Мэйбл тихо последовала за ним, не зная, что он собирается делать.
      Она не заметила того, что трава не мялась от его шагов.
— Билл, — пробормотал он. — Меня зовут Билл.
— Приятно познакомиться, Билл, — мягко сказала Мэйбл. — Я всё время сталкиваюсь с тобой, не так ли? На этот раз тоже должно случиться что-то плохое?
      Он покачал головой, а в следующее мгновение рассмеялся, аккуратно, с той же легкой походкой, обходя могилы её родителей, и сел на соседнюю, что ни коим образом не относилась к её семье. Однако это не меняло того факта, что её это раздражало. Пайнс даже не пыталась подавить это раздражение, провожая его несколько гневным взглядом из-за неуважения к мертвым. Но долго это не продлилось, и он поднялся, стоя на плите, на которой он только что сидел, и перепрыгнул через ещё несколько, оказываясь ближе к ней и присаживаясь на новое место.
      Ответов не было, всё опять-таки происходило в тишине. Они сидели тихо, наблюдая, как медленно плывут тучи, пропускающие, наконец, лучи солнца к земле, а сам Билл скорее больше наблюдал не за изменениями погоды, а за ней. Взгляд неотрывно оставался на ней одной, когда та смотрела на небо; скользил им по каждой части её тела, по её спокойному взгляду голубых глаз, по волосам, что распластались по плечам и спине.
      Которых почему-то безумно хотелось коснуться.
— Как думаешь, что происходит с человеком, когда он умирает? — её вопрос привел его в чувство и заставил отвести взгляд, которым он одарял Пайнс всё это время. Затем же он ухмыльнулся и вновь посмотрел на неё, скрестив ноги и укладывая голову на свободную руку. Вторая же опустила трость к земле и продолжала об неё опираться.
— Ничего. Он мёртв, вот и всё. — Билл просто пожал плечами, а Мэйбл нахмурилась, даже задумываясь, была ли это та самая тема, которую хотелось бы обговаривать именно с ним.
— Ты не можешь этого знать, — уверенно пробормотала Пайнс. — Ты же не веришь в Рай, верно? Тогда как насчет Ада?
— Всего этого не существует, детка, — блондин широко улыбнулся, точно кот, которому удалось поймать мышь. — Только не говори, что веришь во всю эту чушь.
— Я думаю, мои родители счастливы, где бы они не находились, — категорически отрицая его слова, произнесла Мэйбл и мысленно отметила, что ей не нравится его ухмылка, коей он одаряет её сейчас. — Я верю, что всё это существует.
— Тогда зачем спрашивать меня? — тут же спросил Билл, не отводя от неё взгляда.
— Ты спрашиваешь, потому что не уверена в яви Ада и Рая?
— Что за допрос? Я просто поинтересовалась. — Она сложила руки на груди.
— Ты спросила по теме, которую я знаю. — Он склонил голову, подражая её действиям.
— А о смерти я знаю всё.
      Потому что являлся ею.
      Она позволила разговору вновь снизойти к нулю, потому что не знала, что сказать. Он знает о смерти всё? А ей казалось, что она тоже знает о ней, причем с самых малых лет её жизни. Однако… он не старел и всегда оказывался там, где должна была случиться беда; он появлялся неожиданно и был до безумия странным в её глазах. Это заставило кусочки своеобразной головоломки собраться воедино, и она спросила:
— Ты мертв?
      Возможно, потому что он точно не был жив. Мэйбл внутренне разразилась вопросами, когда подумала о том, кем он мог являться, и о том, как бы Диппер отреагировал на всё, что связывало её с Биллом.
      А их точно что-то связывало.
— В каком-то смысле, думаю, да, — спустя мгновение ответил Сайфер и замолчал, а Мэйбл с любопытством огляделась, быстро выискивая взглядом что-то, что помогло бы ей проверить кое-что. В конечном итоге этой вещью оказался небольшой камешек, который она тут же запустила в Билла. И тот стукнул по его колену, летя дальше, что очень её удивило. Глаза мгновенно широко распахнулись, а затем она нахально усмехнулась.
— Ну, ты не призрак, — Мэйбл неловко рассмеялась. — Ты мертв, но не призрак. Ты не зомби, но никто, кроме меня, тебя не видит. Черт, я сдаюсь. Что ты такое?
      Ухмылка Билла появилась также быстро, как и исчезала до этого. Мэйбл, внимательно смотрящая на него, поразилась тому, как быстро менялось его настроение. Он с нескрываемым азартом в глазах наклонился, подбирая тот камень, что она швыряла в него, и бросил его обратно в неё.
— Я то, что вы, люди, называете Смертоносным Жнецом. Смертью, одним словом. — В конце концов сказал Сайфер. — Если это, конечно, имеет значение для твоего крохотного мозга.
      Мэйбл едва не бросила в него ещё один камень, но вместо этого засмотрелась на пролетающих мимо птиц, что громко прощебетали, когда пролетели поблизости, и только потом обратила внимание на шелест листьев дерева, так как подул легкий ветерок. На самом деле она не была уверена в том, что должна была что-то ответить на это.
— Я должна умереть? — после недолгой тишины поинтересовалась она, не замечая за собой того, что уже рвет траву под своими пальцами. Почему-то ей не хотелось смотреть на Билла или, быть может, она просто боялась услышать ответ на поставленный вопрос.
Ну а он смотрел на неё. И она это чувствовала.
— Нет, — пробормотал Билл, — не беспокойся об этом.
      Это было всё, что занимало её голову. Правда она не понимала одного: почему Смертоносный Жнец всюду следовал за ней? Пытался подтолкнуть к смерти?
      Мэйбл больше ничего не говорила, откидывая голову назад, облокачиваясь ею о плиту матери, и разжала пальцы, меж которых были куски густой травы, в то время, как Билл стоял всего в полметра от неё и с закрытым ртом напевал мелодию, которую она не слышала, но которая уже резонировала в её душе.