Ущелье дьявола. Александр Дюма

Глава 66. Самуил желает подражать России

Минуту спустя в потайную комнату совета Союза вошел Самуил.
Он отдал собранию глубокий поклон и стал ожидать, чтобы председатель обратился к нему с вопросом.
— Самуил Гельб, имеете ли вы что-либо сообщить нам? — спросил глава.
— Имею, — ответил Самуил.
— Говорите. Что вы узнали, и что можете сделать?
— Что я узнал? — переспросил Самуил. — А узнал я, что Наполеон вступил в пределы Германии, и что в то время, как мы разговариваем здесь, он находится в нескольких милях отсюда. Я узнал, что вместе с ним двигается армия в 420 000 человек, а при ней шесть военных обозов, 11 000 подвод со съестными припасами, 1372 пушки, не считая 60 000 австрийцев, пруссаков и испанцев. Я узнал, что, в свою очередь, император Александр имел возможность вооружить 300 000 человек, разделив их на три армии: восточную, под началом Барклая де Толли, западную, под началом Багратиона, и резервную, под началом Тормасова. В помощь этим трем армиям формируется еще два корпуса и огромное количество саперных рот. Одним словом, предполагается невиданное доселе столкновение целых государств и народов. Вы еще спрашиваете, что я могу сделать? Я могу сделать то, что все это ужасное движение остановится в мгновение ока подобно тому, как если бы я заставил под пальцем лопнуть мыльный пузырь.
— Неужели? — удивился председатель. — А каким же это образом? Говорите.
Шепот удивления и недоверия пробежал в этом бесстрастном и надменном собрании.
— Так вас это удивляет? — заметил Самуил. — Вы никак не можете представить себе, чтобы какой-нибудь скромный, второстепенный член союза сделал такое чудо? Однако, если я все-таки сделаю чудо, то поверите ли вы тогда в мои способности, и заслужу ли я тогда первое место в вашем союзе?
— Сначала сделай то, о чем говоришь, — ответил глава, — а потом и проси, что хочешь.
— А вы вспомните тогда свое обещание?
— Клянусь. Но объясни же нам, что ты задумал сделать. Каковы твои средства? Будешь ли ты Брутом? Или, может быть, ты нашел кинжал Фридриха Стапса под его кровавым эшафотом?
— Для вящей неудачи? И еще для того, чтобы усилить общее мнение, что тирану покровительствует само провидение? Нет, господа. Нет, я вовсе не намерен протискиваться в толпу, к самому сердцу Наполеона, чтобы меня растерзала его гвардия, чтобы добрый немецкий народ, который я желаю освободить, убил меня в награду за мое рвение. Нет, Наполеон умрет, а я буду жить. Я поражу его отсюда, не покидая даже этой горы, где мы собрались, поражу его издали и сверху, как Юпитер.
— Что ты этим хочешь сказать? Объяснись.
— Час не настал еще. Вам известно мое намерение, а до средств, которые я употребляю, вам нет дела.
— Что? Вы глумитесь что ли, сударь? — строго спросил глава.
— Самое большее — это то, что я не доверяю вам, — сказал Самуил. — Разумеется, все вы, слушающие меня, высокопоставленные и власть имущие лица, выше всякого подозрения и преступности. Однако, спасти жизнь такому лицу, как Наполеон, соблазнительно для всякого, я бы сказал, пожалуй, и для самого господа бога, если бы только верил в бога. Итак, я повинуюсь исключительно внушениям самой обыкновенной предосторожности, когда я вас прошу оставить мои планы при мне до тех пор, пока будет уже невозможно помешать их исполнению.
— Так к чему же тогда какие-то полунамеки? — спросил председатель.
— А к тому, чтобы заранее знать, будете ли вы за это благодарны мне. Ведь и вы могли бы, если бы захотели, стать, подобно принцам и народу Германии, спутниками этого солнца и выдать или наказать своего освободителя. А затем вам все равно придется собраться и завтра, чтобы, смотря по обстоятельствам, обсудить дальнейший план действий. Слушайте: сейчас два часа ночи, теперь именно Наполеон оставил Майнц и направляется к Вюрцбургу. Завтра в десять часов утра он остановится в Ашафенбурге, чтобы закусить. Ашафенбург недалеко отсюда, в нескольких милях. Не разъезжайтесь в эту ночь, а завтра в десять часов соберитесь опять в этом зале. Вот тогда я и скажу вам, что я сделаю. А потом мы будем ждать результатов.
— А когда же мы узнаем их? — спросил председатель.
— В два часа, — сказал Самуил. — Один из наших, разъезжающий по Неккару, явится сюда и принесет вам известие о том, что Самуил Гельб сделал то, чего не решилось сделать даже ваше хваленое провидение.
— Хорошо, — сказал председатель. — Мы соберемся здесь в десять часов и будем ждать.