римминг.

утро доброе.

      сол­нце на­чина­ет выг­ля­дывать из-за го­ризон­та, да­вая во­лю сво­им лу­чам блуж­дать как по ули­цам го­рода, так и по неж­ной смуг­лой ко­же, ко­торая нас­толь­ко слад­ка, что, ка­жет­ся, у чон­гу­ка мо­жет раз­вить­ся са­хар­ный ди­абет.
      в это вре­мя су­ток нуж­но ещё спать да спать, но что де­лать, ес­ли про­сыпа­ешь­ся в та­кую рань со сто­яком, а ря­дом с то­бой не­вин­ная прин­цесса не­жит­ся в слад­ком дрё­ме, с зад­равшей­ся бе­лой фут­болкой до гру­ди и ко­ротень­ких бе­жевых шор­ти­ках, ко­торые сов­сем не скры­ва­ют мяг­кие бу­лоч­ки?
      стар­ший мед­ленно при­под­ни­ма­ет­ся на лок­тях и, по­вора­чива­ясь на бок, в сто­рону тэ­хёна, об­ло­качи­ва­ет­ся на ле­вую ру­ку. он с уми­лени­ем смот­рит на млад­ше­го, ко­торый слиш­ком ми­ло спит, вы­пучив пух­лые губ­ки уточ­кой и еле слыш­но со­пя. чон неж­но ка­са­ет­ся пле­ча ки­ма и, слег­ка сжи­мая его, пог­ла­жива­ет боль­шим паль­цем, нас­лажда­ясь теп­лом чу­жого те­ла. чон­гук пус­ка­ет ру­ку ни­же, уве­рен­нее лас­кая жи­вотик и бёд­ра сво­ей дет­ки, од­новре­мен­но ос­тавляя по­целуи-ба­боч­ки на тон­кой шее и клю­чицах. тэ­хён же по­тихонь­ку на­чина­ет воз­вра­щать­ся из ми­ра мор­фея. сна­чала под­тя­гива­ясь, от­ки­дывая ру­ки на­зад и вы­гиба­ясь в по­яс­ни­це, как ко­тёнок, а пос­ле слад­ко, прич­мо­кивая губ­ка­ми и, на­конец, раз­лепляя отя­желев­шие ото сна ве­ки. по­ка млад­ший про­дол­жал не­жить­ся в бе­лых прос­ты­нях под тёп­лы­ми лу­чами сол­нца, стар­ший наг­ло лас­кал его те­ло, в от­вет по­лучая одоб­ри­тель­ное мур­ча­ние. 
— чон­гук~и, — ким крат­ко зев­нул, — что та­кое? — скром­но улы­ба­ясь и при­под­ни­ма­ясь, он хо­тел уже бы­ло встать, но чон рез­ко пих­нул его в грудь, зас­тавляя тем са­мым лечь об­ратно, и на­вис свер­ху, ста­вя ру­ки по обе сто­роны от го­ловы ки­ма. тэ­хён за­кусы­ва­ет гу­бу, пос­ле слег­ка крас­нея и роб­ко шеп­ча:
— ...па­поч­ка?
      чон­гук до­воль­но ух­мы­ля­ет­ся и неж­но про­водит по­душеч­ка­ми паль­цев по ску­ле млад­ше­го, при­тяги­ва­ет к се­бе за под­бо­родок и це­лу­ет. у ки­ма же во­лосы вста­ют ды­бом от та­кого чон­гу­ка.
      сна­чала тэ­хён ду­мал, что стар­ший не бу­дет с ним неж­ни­чать и сра­зу пе­рей­дёт к де­лу, но всё по­вер­ну­лось в го­раз­до луч­шую для млад­ше­го сто­рону. 
чон раз­ры­ва­ет по­целуй и нак­ло­ня­ет­ся к шее ки­ма, сно­ва пок­ры­вая её по­целу­ями, дви­га­ясь к моч­ке уха и, под ти­хие сто­ны тэ­хёна, за­сасы­вая её и вы­лизы­вая. ког­да же млад­ший уве­рен­но сжи­ма­ет сво­ей ру­кой член чон­гу­ка сквозь ткань бок­сё­ров - у вто­рого кон­крет­но сно­сит кры­шу. не те­ряя ни се­кун­ды, стар­ший мо­мен­таль­но ока­зыва­ет­ся меж­ду строй­ных но­жек ки­ма и, со­бира­ясь из­ба­вить­ся от лиш­не­го, стя­гива­ет ко­рот­кие шор­ти­ки. тэ­хён, не от­ста­вая, слег­ка при­под­ни­ма­ет таз, да­бы чон­гу­ку бы­ло лег­че снять их. чон не удив­ля­ет­ся то­му, что млад­ший сов­сем без тру­сиков. 
— ма­лень­кий из­вра­щенец, — шеп­чет гук.
      не сво­дя с ки­ма пош­ло­го взгля­да, он гру­бо и влаж­но це­лу­ет каж­дый мил­ли­метр  внут­ренне­го бед­ра прин­цессы, мед­ленно спус­ка­ясь к оча­рова­тель­ным яго­дицам. тэ­хён вскри­кива­ет, ког­да чон­гук ос­тавля­ет укус на слад­кой по­ловин­ке, пос­ле за­лизы­вая след и смач­но шлё­пая по вто­рой. 
      не да­вая и шан­са млад­ше­му рас­сла­бить­ся, прок­ля­тый ки­мом — уже нес­чи­тан­ное ко­личес­тво раз — язык чон­гу­ка му­читель­но мед­ленно вы­лизы­ва­ет ко­леч­ко ану­са по кру­гу, от че­го тэ­хён ти­хо всхли­пыва­ет. стар­ший про­ходит язы­ком от коп­чи­ка до мо­шон­ки, од­новре­мен­но смот­ря на ким­тэ, та­кого крас­но­го и раз­го­рячён­но­го. вто­рой же не вы­дер­жи­ва­ет и за­пус­ка­ет ру­ку в во­лосы чо­на, силь­но сжи­мая их на за­тыл­ке.
      спус­тя мгно­вения, уже мок­ро вы­лизы­вая всей по­вер­хностью язы­ка сфин­ктер, пош­ло це­луя и шлё­пая по яго­дицам, чон­гук зас­тавля­ет млад­ше­го сто­нать от удо­воль­ствия. 
— п-па­поч­ка... — ким еле-еле вы­дав­ли­ва­ет из се­бя сло­во и силь­но за­кусы­ва­ет гу­бу, пы­та­ясь не сор­вать­ся и не зас­то­нать слиш­ком гром­ко, — я хо­чу боль­ше.
      стар­ший под­ни­ма­ет взгляд на тэ­хёна и, раз­дви­гая бу­лоч­ки ещё ши­ре, не то­ропясь вво­дит язык в глубь ану­са, лас­кая языч­ком глад­кие сте­ноч­ки. млад­ший всег­да был чувс­тви­тель­ным и по­это­му сдер­жать про­тяж­ный стон бы­ло край­не слож­но, ког­да чувс­тву­ешь в се­бе до бе­зоб­ра­зия длин­ный и юр­кий язык чо­на. в то же вре­мя чон­гук ре­ша­ет не мед­лить. он, ими­тируя фрик­ции, на­чина­ет бук­валь­но тра­хать язы­ком ды­роч­ку сво­ей дет­ки, от че­го не­воль­но по ком­на­те ра­зош­лось пош­лое хлю­панье, лас­ка­ющее уши обо­их.
      неж­но сми­ная мо­шон­ку ки­ма, стар­ший ду­ре­ет от кры­шес­носных сто­нов и су­дорож­ных вздо­хов. про­дол­жая свои дей­ствия, чон не ос­тавля­ет без вни­мания свой па­лец, мед­ленно вхо­дя им в глубь и на­дав­ли­вая на сте­ноч­ку ану­са, на что тэ­хён за­мира­ет в не­мом сто­не, за­каты­вая гла­за. па­ру дви­жений ду­эта язы­ка и паль­ца чон­гу­ка, зас­тавля­ют млад­ше­го кон­чить се­бе на жи­вот, из­да­вая при этом тя­гучий гор­танный стон.
      звон­ко шлёп­нув по бу­лоч­ке ки­ма, стар­ший отс­тра­ня­ет­ся и сни­ма­ет свои бок­сё­ры, нас­лажда­ясь дол­гождан­ной сво­бодой и, мед­ленно во­дя ру­кой по ство­лу от ос­но­вания до го­лов­ки, пош­ло улы­ба­ет­ся, уже пред­вку­шая, как ярос­тно бу­дет вдал­бли­вать сво­его ма­лыша в кро­вать, до­водя пос­ледне­го до сры­ва го­лосо­вых свя­зок.

ко­нец.