Daddy loves

One

 Тэхён понимает, что он точно в полной заднице, когда открывает дверь и видит на пороге её. Он долго, внимательно смотрит на гостей перед собой, прокручивая в голове недавний разговор с представителем приюта, и только потом переводит взгляд на уже знакомую женщину. Та натянуто улыбается, кивает в знак приветствия, и от Тэхёна не скрывается, как она держит за локоть девушку около себя. Парень вздыхает и отступает, пропуская обеих внутрь дома. Документы подписаны, поэтому пути назад нет.

— Здравствуйте, господин Ким, вот, как и говорила, я привезла нашу воспитанницу, знакомьтесь, — женщина отпускает девушку, и та, недовольно сморщившись, одёргивает руку и потирает место, за которое её держали, — Бэ Ухи, надеюсь, вы поладите.

Тэхён без особого энтузиазма осматривает Ухи, отмечая про себя, что, по его мнению, семнадцатилетние школьницы выглядят не так, но не ему, двадцатишестилетнему парню, об этом судить, конечно. Он сам не выглядит на свой возраст, а тут... Как сказала представитель, то ему на попечение отдают ребёнка, девочку семнадцати лет, чтобы та приспособилась жить в социуме после приюта, потому что таких взрослых детей редко кто забирает в семью. А Тэхён сам выходец из детского дома, поэтому должен понимать всю важность данного аспекта жизни. Он, когда с ним связались, естественно, кивает, мол, всё понимает, а сейчас не очень. Как-то не вяжется у него внешний вид этой Бэ Ухи с образом ребёнка в его голове. И от этого парень хмурится.

Ухи стоит перед ним в рваных (по моде) джинсах, при этом на ткани вообще мало живого места, поэтому они больше похожи на остаток игрищ стаи собак, не более; белая майка на тонких бретелях еле держит под собой объёмную грудь, а Тэ намётанным взглядом видит, что под ней нет бюстгальтера или хотя бы намека на него, поэтому хмурится ещё сильнее.

— Пойдём, покажу твою комнату, — проговаривает Тэхён, забирая из девичьих рук увесистый рюкзак, и кивает в сторону лестницы. Девушка молчит в ответ и сверлит его тяжёлым взглядом, поджимая губы. — Дом большой, но я покажу тебе всё после того, как разложишь вещи и примешь душ. Ванная там, — он указывает влево на дверь напротив, а потом открывает вторую по счёту от лестницы и заходит в просторную комнату, ставя рюкзак возле шкафа, и поворачивается, смотря на Ухи. — Располагайся, — Тэ осматривается и чешет кончик носа, — я не очень хорошо готовлю, но нужно ужинать, поэтому буду ждать тебя на кухне. Спускайся, как закончишь.

Ухи отмечает про себя, что этот странный человек, который забрал её к себе, не смотрит на неё, как на вещь, и просто выходит из комнаты, действительно оставляя её одну. От этого девушка на ватных ногах закрывает дверь за собой и опускается на пол, не зная, чего ожидать теперь, потому что на неё никто не накинулся, стоило им остаться наедине после ухода попечителя.

Она на автопилоте встаёт и подходит к своим вещам, резко выворачивая всё содержимое рюкзака на пол, достаёт из вороха одежды сменное белье и другие штаны с майкой. Дверь в ванную не закрывается специально, потому что, в общем-то, Ухи знает, чего от неё, наверняка, хотят. Раздевается на ходу, а оставшись полностью обнажённой, включает воду, наполняя ванну, и, не дожидаясь, пока та наполнится, залезает в обволакивающее тепло.

Тэхён разогревает тушёную свинину, что приготовил для него Джин утром, когда слышит шаги позади себя. Сразу он не оборачивается, лишь вздыхает и думает, что по возрасту его подопечная всё же ещё дитя несмышлёное, даром что выглядит лет на пять старше. Соглашается сам с собой и решает вести себя как планировал, — обычно.

— Присаживайся, не стой в дверях, — парень ставит на стол две чашки с рисом, а между ними, аккурат посредине, устанавливает на подставку сковороду с мясом, и кивает на стул, — я не кусаюсь, можешь не бояться.

Девушка недоверчиво косится на него, но проходит в кухню и занимает указанное место.

— Расскажешь о себе? — Тэхён медленно пережёвывает и осматривает Ухи: та всё ещё не поднимает на него взгляда.

Ухи, на самом деле, очень худенькая девчушка с длинными тёмными волосами; болезненно-бледная, из-за чего видно каждый синяк, каждую царапинку, и Тэ замечает, что именно синяков и ссадин на одних её руках больше десятка. Пока он глазами прослеживает отметины на её коже, думая, что в просторной футболке, скрывающей все прелести молодого тела, Ухи гораздо лучше, хотя бы потому, что Тэхён может не акцентировать на этом своё внимание, натыкается на злой взгляд, вперенный в него. Ким даже теряется на секунду, зависая и удивляясь, чем заслужил такое. Вроде бы ещё нигде не успел накосячить.

— Слушай, Ухи, нам вместе теперь жить, поэтому мне надо знать хоть какой-то минимум о тебе. Документы из приюта, знаешь ли, не очень много дают информации.

Его продолжают прожигать чёрные глаза, источающие столько гнева и негатива, что Тэхён всерьёз задумывается о том, чтобы проверить документы девушки ещё раз, может, она не говорит или имеет какое отклонение?

— Ты тоже детдомовский? — наконец выдаёт она, отставляя в сторону почти нетронутую пиалу с рисом и скрещивая руки на груди.

— Ага, — парень встаёт и непринужденно собирает посуду, раз ему показывают, что кое-кто не особенно голоден. — А ты всё-таки умеешь разговаривать?

— Тебя усыновили? Откуда у тебя такой дом? Сколько тебе лет? И если усыновили, где семья? Почему решил забрать меня?

И вопросов, наверное, было бы гораздо больше, но Тэ резко оборачивается и окидывает Ухи тяжёлым взглядом, заставив её замолчать и вжать голову в плечи. Вся напускная бравада и дерзость сразу куда-то улетучивается, и перед ним оказывается испуганная школьница, повидавшая многое в детском доме.

— То и слова из тебя не вытащишь, то вопросы градом сыплешь, — устало вздыхает Тэхён и вытирает руки полотенцем, закончив мыть посуду, — пойдём, покажу дом.

— А на вопросы мои ответить?

— Отвечу, пойдём уже.

Часы в просторной гостиной показывают начало девятого, когда они выходят из кухни и проходят в первую после неё комнату.

— Ты можешь свободно передвигаться по дому и пользоваться хоть всеми комнатами, если вдруг такое в голову взбредёт, кроме моей спальни и кабинета. Там тебе делать нечего, поэтому прошу не нарушать личное пространство, и со своей стороны могу заверить, что буду поступать так же. Здесь гостиная, как ты могла заметить, — Тэхён рукой окидывает комнату и указывает под лестницу, которая ведёт на второй этаж, — там дверь в прачечную. Здесь же на первом этаже находится столовая, но я ей редко пользуюсь, две спальни и санузел. Дальше по коридору выход на задний двор и лестница в подвал. И да, я детдомовский, меня не усыновляли. Я прожил до окончания школы в приюте, потом поступил в университет, подрабатывал и снимал комнату в этом доме. Хозяйкой была старенькая, одинокая бабушка, так что я ей помогал и присматривал за ней, вот она и отписала мне своё нажитое имущество. — Парень оглядывается и смотрит на Ухи. — Предвосхищая вопросы про бабушку, я был к ней очень привязан, поэтому в её комнате прошу ничего не трогать.

— И где эта комната? — спрашивает девушка, поднимаясь по лестнице за Тэ.

— Рядом с гостевой на первом этаже, но она закрыта, поэтому не думаю, что ты туда попадёшь.

— А возраст?

— Мне двадцать шесть, я почти дядька с дурными привычками и такими же друзьями, поэтому не удивляйся так, — хмыкает парень, заметив выражение лица Ухи. — Моя спальня в конце этого коридора, кабинет — напротив. Так же ещё две спальни и твоя комната с ванной, как ты помнишь.

— У нас одна ванная на двоих? — тихо интересуется Ухи, не понимая, как себя вести и вообще воспринимать всё происходящее.

Здесь, конечно, лучше, чем в детдоме, но ей всё ещё непонятно, зачем этому человеку нужна такая, как она. Ухи уверена, что его, скорее всего, оповестили о том, что Бэ Ухи — «проблемный подросток», рассказали про драки, побеги, всю негативную подноготную, поэтому она сейчас и в замешательстве. Вроде ничего плохого не происходит, но предчувствие говорит обратное. С толку сбивает и внешний вид этого опекуна, потому что перед ней не почти тридцатилетний мужчина, а мальчишка, у которого только сошли юношеские прыщи с лица, если они были, конечно. Это по ощущениям. Однако и она сама, видимо, его до сих пор смущает внешним видом... Сложно и непонятно.

Ухи вздыхает и ловит на себе взгляд парня.

— Ванных комнат, как ты могла заметить, мы уже насчитали две, но у меня своя, — третья, поэтому можешь занимать все полки в шкафчиках, — Тэхён отворачивается и не видит, как его новая знакомая ёжится от пристального внимания к себе, — там вон выход на маленький балкончик. В принципе, это всё. Площадь хоть и большая, но заблудиться ты не должна.

— А ещё один ответ? — Ухи смотрит глаза в глаза Тэхёну и ухмыляется, потому что наступает тишина и заминка. Видимо, от неё решили просто избавиться, как и в предыдущие разы, так что ничего нового. В голове начинает сразу созревать план побега, желательно, этой ночью, но Ким лишь пожимает плечами, расслабленно проводя ладонью по волосам.

— Не знаю, какого ответа ты от меня ждёшь, Ухи, но я точно не забирал тебя для каких-то своих целей. Я по себе знаю, как трудно влиться в нормальную жизнь после стольких лет борьбы и унижений, вот и согласился участвовать в этой программе. Правда, мне говорили, что ты ребёнок, хоть и трудный, но я и сам таким был, поэтому не отказался. Но тут получилось какое-то недопонимание, потому что на несмышленую девочку ты не тянешь, а значит, должна понимать, что везде есть свои условия и правила.

— И? Каковы правила?

Тэхён спускается в гостиную, пряча руки в карманы спортивных штанов, и, медленно проговаривая, поворачивается к девушке. Та спускается следом, но замечая опять этот тяжёлый взгляд, останавливается на середине, не шагнув ниже.

— У меня есть своя жизнь, увлечения, друзья, работа. Бывает, кто-то даже в гости приходит. Я не запрещаю тебе приводить друзей, если они у тебя имеются, однако притон устраивать из своего дома не дам. Ты ещё несовершеннолетняя, поэтому допоздна не гулять, не пить, не курить, будь примерной девочкой, и я помогу тебе занять свое место в этой жизни. Ещё один момент, — парень делает два неспешных шага в направлении застывшей Ухи, — от меня не убежишь, я тебе не детский дом, где всем глубоко насрать на тебя, как личность и человека. Там рады, что пришёл живой, но если бы не пришёл, то было бы лучше. Тут так не прокатит. Поверь, я могу отлупить так, что сидеть не сможешь. Теперь ответственность за тебя несу я, и воспитывать тоже буду я. Это понятно?

Ухи настороженно следит за передвижениями своего нового опекуна, пытаясь вникнуть в смысл сказанного, но её в дрожь бросает от его взгляда, поэтому получается, откровенно говоря, хреново, но она кивает в ответ.

— Отлично, — Тэхён улыбается, и теперь девушка теряется из-за контраста: его взгляд никак не вяжется с этой добродушной, на первый взгляд, улыбкой, — я буду отвозить тебя на учёбу, а потом забирать. Это на первое время, а там посмотрим на твоё поведение. Если захочешь прогуляться с друзьями, то звонишь мне, нужно отлучиться, сообщаешь мне: с кем и куда. Не отметишься — накажу. Не думаю, что тебе будет приятно в свои семнадцать стоять в углу, например, коленями на соли, или получать ремня, правильно? Давай жить в мире и согласии и не доставлять друг другу проблем. Как говорится, предупрежден — значит, вооружён, и я сразу тебя поставил в известность.

Ухи смотрит на него, молчит и громко сопит. Если в прошлый раз она попала в семью к озабоченному извращенцу, то в этот раз к какому-то тирану. И если верить его словам, а девушка верит почему-то, она не сможет сбежать. Как минимум до совершеннолетия.

— Я поняла, — произносит Ухи, осознавая, что её жизнь не станет легче, и обреченно скалится, — как же мне тебя называть? Дядя? Господин? Оппа? Или папочка?

— Иди спать, Ухи, дразнить меня — это последнее, что я тебе рекомендую, — так же добродушно улыбается парень. — Мы прояснили все моменты, поэтому спокойной ночи. А обращайся по имени, я всего лишь твой опекун.

Тэхён провожает взглядом удаляющуюся фигуру девушки, слышит звук закрывшейся двери и вздыхает, понимая весь масштаб пиздеца. Папочка? Серьёзно?