Аличе делла Рокка ненавидела лыжи и все, что связано с ними. Ненавидела будильник, звонивший утром в семь тридцать даже в рождественские каникулы, своего отца, сверлившего ее взглядом, пока она завтракала, - обычно он нервно постукивал ногой под столом, будто требуя: поторопись! Ненавидела колючие шерстяные колготки, варежки, стеснявшие пальцы, шлем, туго, до боли сжимавший щеки и подбородок, и эти огромные, всегда тесные ботинки, в которых она двигалась, словно горилла.
- Выпьешь ты наконец свое молоко? - снова поторопил отец.
Аличе отпила совсем немного. Горячее молоко обожгло язык, потом пищевод и желудок.
- Ну что ж, сегодня станет ясно, что ты собой представляешь, - заявил отец.
«А что я собой представляю?» - задумалась она.
Потом он выставил ее на улицу, упакованную, точно мумию, в зеленый лыжный костюм, сверкающий спонсорскими лейблами. На улице было градусов десять мороза, а вместо солнца в туманной дымке, застилавшей все вокруг, виднелся только какой-то диск чуть темнее снега.
Она шла с лыжами на плече, глубоко проваливаясь в снег, и чувствовала, как урчит молоко в желудке. «Лыжи ты должна носить сама. И только когда станешь хорошей лыжницей, кто-то будет делать это за тебя...»
- Поверни лыжи другим концом, а то еще убьешь кого-нибудь, - приказал отец.
В конце сезона Лыжный клуб дарил ей фирменный значок с выпуклыми звездочками. Каждый год на одну звездочку больше: три серебряные звезды, а потом еще три золотые - ровно столько накопилось с тех пор, когда ей, четырехлетней, хотя и рослой, помогли забраться в кресло подъемника; к девяти годам она уже забиралась в кресло сама. Каждый год новый значок - дабы понимала, что добилась некоторых успехов и что близятся соревнования, одна только мысль о которых приводила ее в ужас.
Аличе думала об этом еще с того времени, когда звездочек у нее было всего три.
Обычно все собирались у подъемника ровно в восемь тридцать, к открытию спортивного комплекса. Ее заспанные товарищи по группе уже были там. Воткнув лыжные палки в снег, они опирались на них подмышками, безвольно свесив руки, отчего походили на пугала. Разговаривать никому не хотелось, а уж Аличе так меньше всех.
Отец пару раз довольно крепко прихлопнул ее по шлему, будто хотел вогнать в снег.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Одиночество простых чисел
Ficción históricaИногда одиночество - это обратная сторона любви, теневая, о которой молчат, потому что говорить о ней не принято. В конце концов, может быть, все мы лишь простые числа, затерянные в каменных джунглях, параллельные прямые, которым не суждено пересечь...
