Капитан Томмераас | Герман Томмераас.

Прости меня.

В следующие мгновения вообще ХУЙ знает что происходило, но я не успевала уловить движения. Знаю точно одно - Герман сейчас заступается за меня и дерётся с моей Мега-сестрой, у которой сейчас силы... раза в три больше точно.

Они летали от одного конца дома к другому, круша все это, и я видела как Герману тяжело, поэтому решила хоть как-то помочь.

Случайно наступила на лапу мертвого кота и начала тысячу раз извиняться перед ним, но потом вспомнила, что ГЕРМАН, ВОЗМОЖНО, СЕЙЧАС УМИРАЕТ, А Я ИЗВИНЯЮСЬ ПЕРЕД МЕРТВЫМ КОТОМ!

Думай, Лисса, думай! Если она жареная, то, наверное, боится воды.
Я взяла ведро и нагнулась к крану во дворе, не спеша набирая водичку.

В окне Герман гнался за Лиззи со стулом. Через секунду наоборот, она гналась за ним, подняв письменный стол. Они швыряли друг друга вещами, и, честно сказать, видок у них был не ахти.

Я набрала водички и подняла ведро. Насвистывая, двинулась к дому, и, когда Лиззи проскакивала мимо меня, облила эту холодную воду ей на голову.

Та застыла с раскрытым ртом. Блять. Не сработало. Только кровь с лица смыла.

Хотя я выиграла немного времени для Германа и он огрел её сковородой по затылку, заставив упасть. Мы переглянулись и я подопнула её живот, чтобы проверить, живо ли ЭТО, но оно схватило меня за ногу, которую снова начала жечь, и я свалилась:

- НУ ЁЁЁЁБ!

Герман опрокинул на неё что-то из мебели и она ослабила хватку, так что я выбралась, НО УМИРАТЬ ОНА ТОЧНО НЕ СОБИРАЛАСЬ!

Я убрала волосы с лица и снова начала думать, а потом как-то рефлекторно взялась за зажженную подставку для свечей, замахнувшись ей.

Получилось так, что Герман стоял напротив Лиззи, а рядом с ним было зеркало, так что «сестра» без труда увидела, что я собираюсь сделать и испуганно затаила дыхание:

- Ты же не...

Тут-то меня начала давить жалость и я шмыгнула, сглотнув:

- Прости меня, - потом поднесла к её волосам свечи.

Они разгорелись, пожалуй, слишком быстро и её вопли просто терзали мое сердце.

Моя сестра... все детство вместе. Этот разрыв... Всегда было чувство, будто её нет рядом, и пусть мы близнецы, мы были слишком разные.

Лиззи выбежала из дому и пыталась включить кран, но его заело, а я просто смотрела на то, как она горит и плакала. Тело подалась жару, будто на её месте была я.

Когда на сестре не осталось ничего из одежды и она обессилено упала на землю, я вместе с ней свалилась на колени и сжала плащ в руках, сдерживая истерику.

Герман, весь потрёпанный, облил её водой и она просто растаяла на месте. Осталась просто лужа некрасивого цвета.

А я поняла, что уже задыхаюсь от того, что слишком долго плакала и горло больно сдавливал неприятный ком.

Маленькая дымка поднялась с этой лужи и сразу же унеслась ветром, и я сглотнула, вытирая щеки, хотя новые слёзы не отставали. Поймала я себя на том, что губы и руки дрожали, а сердце больно сжалось в груди.

Моя сестра меня предала и хотела заставить меня последовать за ней. Моя сестра, моя Лиззи, рыжая девочка с милыми веснушками и очень громким смехом сейчас растворилась на моих глазах. И её больше нет.

Коленки начали неприятно покалывать и я опустила голову, снова вытирая слезы.

Герман опустился на колени рядом со мной и приобнял за плечи. Я могла видеть его разорванные в бёдрах брюки, немного крови. Да и отдышка у него была сумасшедшая.

Когда я более менее успокоилась, Герман аккуратно поднял мою голову за подбородок и заставил посмотреть на себя. Потом взволнованно вглядываясь в лицо, обхватив его ладонями, соприкасаясь лбами и выдохнув:

- Ты ранена?

Я сжала губы и помотала головой, обняв его за шею и вдыхая запах волос. Он только обнял меня крепче, поглаживая по спине, и это действительно успокаивало. Только делал он это как друг или... сейчас и проверим.

Подтерев все сопли и слезы, я судорожно выдохнула, чтобы убедиться, что больше не заплачу. Тогда Герман слегка отстранился и, поглаживая мою щеку, заглянул в глаза:

- Всё будет хорошо, Лисса. Я буду рядом.

Я накрыла его руку своей и выдавила улыбку, усмехнувшись:

- Конечно, ты будешь, ты же убил мою сестру. Или плати алименты, пидор.

Он засмеялся, опустив голову, и снова посмотрел на меня. Потом перевёл взгляд на губы и как бы попросил разрешения, пододвинувшись.

Я слабо кивнула и переложила ладони ему на плечи, придвинувшись. Герман подался вперёд и аккуратно поцеловал меня, прижав ближе за талию и поглаживая её.

Значит, не как друг. Мы целовались долго и это очень успокаивало. Особенно, когда мальчик с рынка кинул в нас тапок и завопил:

- ДЕТЕЙ ДЕЛАЮТ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ, БЕССТЫЖИЕ!

И только после всего этого я действительно убедилась, что всё. Будет. Хорошо.

Пилим эпилог?