С самого рождения

13

   Мне было стыдно за своё вчерашнее поведение перед братом, а с самого утра стало неловко ещё и перед родителями. Моё возбуждённое состояние «было видно невооруженным глазом». Даже душ не помог. Тело подрагивало, и я знал из-за чего. Нужна была разрядка и срочно. Родители, проявляя понимание такого неловкого момента, оставили меня одного, мягко прикрыв за собой дверь.
В наше время омегам легче справляться с таким состоянием. Создано великое множество приспособлений, разнообразные игрушки, которые способны добраться до самого чувствительного местечка в теле омеги. Другое дело, что из-за своих чертовых принципов, я не могу себе позволить их использовать. Хотя моя твёрдая позиция по этому вопросу сейчас, просто на глазах, трещит по швам. Ну почему я настолько принципиален в этом вопросе? Может послать всё лесом? Нет, я психологически на это не настроен, не могу перешагнуть через своё убеждение. Надо сказать, что в этом мой лучший друг полностью солидарен со мной. Вот и мучаемся – два принципиальных идиота, сами усложняя себе жизнь. Кому сдались наши принципы? Кто их оценит? Но об этом запрете как-нибудь позже, а в данный момент...

Заведя назад руку, ныряю под нижнее бельё. Пальцы скользят между ягодицами и прикасаются к анальному отверстию. Мышцы рефлекторно сжимаются, но мне не нужно внутрь. Никогда ничего в меня не проникало, даже палец. Дырочка сейчас стала более чувствительная, чем обычно. Провожу по краям, поглаживая, моё тело реагирует на это, смазка начинает выделяться обильней. Мне нужно всего-то пару-тройку капель. Но до чего же приятно, появляется желание прикоснуться к чему-то глубоко внутри меня, хочу надавить на то место, но сдерживаюсь. Вторая рука направляется к соску и обводит его по контуру. Не знаю точную причину, но моя грудь не слишком чувствительная, возможно оттого, что меня никто никогда не ласкал? Проходит время, прежде чем сосок твердеет, тяну за него, немного выкручивая.. м-ммм-ах...поворачиваюсь на бок и смотрю на руку. На пальцах смазка, абсолютно прозрачная. Направляю руку к возбуждённому члену, обхватываю, двигаюсь к промежности. Пытаюсь оттянуть мошонку вниз, не сразу, но удаётся. Так возбуждён, что могу кончить очень быстро, а я желаю продлить это состояние. Мне нужна разрядка, но хочу почувствовать эту острую грань, когда замираешь за полшага до наслаждения. Рука двигается вверх, едва прикасаясь к головке, сразу скользит вниз. Моя естественная смазка очень облегчает задачу. Между бёдер, в промежности, становится ещё более влажно. Нет сил больше сдерживаться: закусываю уголок губ, ритм, с которым двигается рука вверх-вниз, периодически оглаживая головку, становится быстрым и рваным. Оставляю соски и второй рукой прикасаюсь к заднему проходу, к дырочке. Мне кажется, что всё моё тело превращается в одну сплошную пульсирующую точку. Сзади мышцы сжимаются и одновременно с этим, в ладонь выплёскивается тёплая вязкая жидкость.

Тело расслабляется, раскидываю руки в стороны и закрываю глаза. Всё отлично, мне легче, но как всегда чувствую, как глубоко в теле пульсирует точка, оставшаяся без должного внимания. Частичка неудовлетворённости разрастается, пытаясь заставить неразумного хозяина, который так жестоко обращается со своим организмом, продолжить начатое и хоть в этот раз дать то, что необходимо. Но я уже получил то, что требовалось – кончил. Теперь просто нужно подождать и это «остаточное» возбуждение быстро пройдёт. По себе прекрасно знаю, что стоит только поддаться и продолжить, как я не смогу уже остановиться: буду доводить себя до оргазмов, пока не смогу кончить. И потом: обессиленный, с ещё более сильным чувством неудовлетворенности, и злой на себя за то, что не хватило выносливости довести начатое до конца, останусь раздражённым на весь белый свет.

Папа оказывается неподалёку и ловит меня на попытке самому прокрасться в душ. Он ничего не говорит, но помогает в принятии водных процедур и сопровождает назад в спальню.
— Здесь Тим звонит. Говорить будешь? – в дверь просовывается мордашка моего младшего брата. Я киваю, он оставляет телефон и исчезает прежде, чем я успеваю хоть что-то сказать.