К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
«Ты спросишь, почему такой я стала? А я отвечу просто: «Это жизнь. Я ото всех и от всего устала, Хотя не начинала даже жить».
Говорят, что край, в котором я родилась, самый красивый из всех, что расположились в округе. По утрам солнце здесь не спешит вставать, а вечер томит поселенцев медленным заходом. Горы сливаются с небесами, вознося высоко в облака снежные вершины, а река, которая делит территорию на два больших куска, берёт начало в этих самых горах. Нередко утром здесь можно услышать нежное пение соловья, а на протяжении всего дня другие пернатые товарищи будут подбадривать усталых работников полей своими задорными голосами.
Те люди, которые говорят, что долина Вольва прекраснейшая из всех, правы. И я полностью согласна с ними.
Я безумно обожала эти земли, которые являлись владениями моего отца. Стыдно признавать это, но, даже несмотря на то, что я имела всё, о чём только могли мечтать соседские девушки моего возраста, я была действительно несчастна.
Часто обнаруживая на себе их упрекающие взгляды, без слов молвившие: «Чего тебе ещё надо?», я тихо вздыхала и про себя отвечала: «Любви».
И проблема была вовсе не в недостатке любви или внимания со стороны противоположного пола. Напротив, меня ими заваливали с ног до головы как простые крестьянские парни, в облике которых я находила свою привлекательность и необъяснимый шарм, особенно когда они шли вспотевшие после тяжёлой работы с полей, так и сыновья высокопоставленных чиновников.
Нет, не этого мне не хватало.
Мне не хватало родительского внимания и заботы. Хотя со стороны казалось, будто им меня вовсе не обделяли. Однако это было не так.
С самого рождения я была отнята от материнской груди и отдана под опеку кормилицы, которая, к слову, души во мне не чаяла. Пожалуй, она была единственным человеком, чья любовь смогла бы окупить все промахи родителей. При отце и матери я всегда величала её «госпожой До», но, когда мы оставались одни, я называла эту женщину «мамой», видя в ней истинный идеал матери.
