Аромат лимонной мяты. Книга 1.

ГЛАВА 31. Йоль

    Мелисса полностью погрузилась в подготовку к вечеринке у Малфоев. Идея окончательно сложилась, и теперь все упиралось только в техническую сторону вопроса.

Сначала девочка думала обойтись малой кровью: использовать только чары, поэтому на дополнительных занятиях с профессором Флитвиком изъявила желание потренироваться в иллюзиях. В принципе, Флитвик ничего против не имел. Он считал, что Мелиссе вполне по силам сотворить две-три простенькие иллюзии, даже подвижные, и контролировать их. Однако аппетиты юной мисс Эванс были куда более обширными. Ей было необходимо, вот просто позарез, одновременно контролировать три статичные иллюзии и шесть движущихся. Уяснив теорию и попрактиковавшись на одиночных объектах, Мелисса успешно создала два схематичных светящихся треугольника и круг над ними, а также четыре правильные звезды вокруг себя. Ее хватило на две минуты тридцать три секунды, после чего в глазах потемнело, в ушах раздался звон и она благополучно сдулась.

Потеряв сознание, вернувшись в него, насладившись истерикой запаниковавшего профессора чар и выслушав сначала вопли, а потом кратенькую, минут на сорок, лекцию разозленного, но не менее испуганного Снейпа, явившегося на помощь по зову Флитвика, она от подобной самоубийственной идеи отказалась.

После этого девочка всю ночь крутилась, напряженно думая о том, как уменьшить магические затраты. В принципе, четыре подвижные иллюзии можно было заменить одной, но геометрической, привязанной к ее собственному телу, а три статичные и еще одну движущуюся задать с помощью рун. В этом случае будет пространство для маневра. Единственная сложность – правильно расположить их в пространстве. Похоже, придется использовать не только руны, но и составлять и решать две задачи: алгебраическую и стереометрическую.

«Что ж, Евклид и Декарт рулят!» – сказала себе под утро Мелисса и, поняв, что уже не заснет, вытащила из тумбочки магловскую тетрадку в клетку, линейку и транспортир и на одном листе начертила прямоугольник, на стороне которого под углом в девяносто градусов были расположены два небольших треугольника, а на другом – квадрат в системе координат.

Через минут сорок напряженных вычислений девочка была готова взвыть, как Ричард III: «Калькулятор! Полцарства за калькулятор!(1)» В принципе, сейчас бы она с руками оторвала и логарифмическую линейку(2). Правда, тогда ей понадобился бы и человек, который научил бы ею пользоваться. Впрочем, о приобретении подобного полезного устройства задуматься явно следовало: в этом средневековье она была бы куда как кстати.

Однако главная проблема состояла вовсе не в том, что Мелиссу так сильно напрягало считать столбиком или делить углом. Дело было в другом: если координаты вершин квадрата она еще могла рассчитать, исходя из собственного роста, приняв солнечное сплетение за ноль условной оси ординат, то параметры прямоугольника и треугольников необходимо было соотносить с размерами зала, или гостиной, или где там будут отрываться Малфои и иже с ними. Пришлось допрашивать Боула.

Надо сказать, что Люциан после визита к Макнабб безумно увлекся своей будущей профессией. Последние несколько дней он пребывал в какой-то странной задумчивости, постоянно околачиваясь в библиотеке, что-то записывая, черкая и переписывая, а позавчера он принес на суд Мелиссы свою первую статью. Опус новоявленной акулы пера был посвящен основателю факультета, великому Салазару. Не мудрствуя лукаво, Люциан пересказал, правда, весьма живенько, соответствующий текст из «Истории Хогвартса». Тот самый, в котором Слизерин был представлен жестоким и злобным ненавистником и убийцей маглов.

– То есть мы неудачники с факультета изгоев и отщепенцев, основанного воинствующим и недалеким подонком. Правильно я поняла твою мысль?

– Нет! – воскликнул Люциан. – Я лишь хотел начать дискуссию о личности Салазара, заставить задуматься.

– Представив лишь одну точку зрения? О чем тут дискутировать? Вот если бы ты смог аргументировать взгляды Слизерина, объяснить, почему он был против маглокровок в Хогвартсе.

– Да кто его знает, – буркнул Боул. – Ему же сову не пошлешь, комментария не попросишь. Разве начать столы вертеть(3).

– А подумать?

– А сама-то?

Сама Мелисса на эту тему уже размышляла. И даже обсуждала ее со Снейпом. Мнение Северуса показалось ей более чем убедительным, поэтому на вопрос Люциана она ответила словами профессора зельеварения.

– Полагаю, основная причина была в религиозных догмах того времени. Понимаешь, Англия возникла на обломках Римской империи. Римляне преследовали христиан и планомерно их уничтожали, поэтому и олицетворяли для последних все возможные пороки и грехи. У римлян был культ тела: его холили, лелеяли, регулярно мыли и умащивали. Разврат и похоть. Христианство же проповедовало: тело лишь ничтожное одеяние души. Главным примером для подражания во времена основателей Хогвартса были монахи и отшельники, беспрестанно смирявшие плоть и культивировавшие аскетизм. Грязь была добродетелью. Считалось, что крещение должно отмыть христианина раз и навсегда. То же с образованием. Многие знания – многие печали. Все остальное от лукавого, особенно магия. И вот представь, попадает в Хогвартс такой пахучий субъект, убежденный в том, что для полного счастья достаточно без запинки оттарабанить Pater Noster. Сколько времени потребуется, чтобы банально привить ему правила гигиены? Чтобы просто отмыть, приучить к отхожему месту? А их еще нужно было обучить чтению и письму, ведь тогда абсолютное большинство было неграмотно. И после всех этих затраченных усилий никто не мог гарантировать, что завтра подобный маг-неофит не спалит замок со всеми его обитателями с помощью Адеско Файр.

– Зачем? – потрясенно спросил Боул.

– Чтобы спасти свою душу и очистить это дьявольское место. Так что, учитывая все это, можно определенно сказать, что Слизерин радел за безопасность школы и всеми способами старался ее обеспечить.

После того разговора через один сотрудничающий с маглами магазинчик в Хогсмиде Люциан заказал дополнительные книги и учебники по истории, а заодно и Библию. Читал он теперь каждую свободную минуту. А когда не читал, то писал. Вот и сейчас он сидел в гостиной Слизерина, уткнувшись в очередную книгу и обложившись письменными принадлежностями. Тем не менее, вопрос Мелиссы он услышал, понял и пообещал написать младшему Малфою письмо с просьбой промерить подиум.

Оказалось, в зале приемов в Малфой-мэноре имелась не слишком высокая, но довольно широкая платформа, на которой во время бала обретались музыканты, чтобы не мешать танцующим, а после ужина играли в волшебные фанты. Чтобы приглашенным было все видно.

– Кстати, – хмыкнул Боул, – давно хотел спросить: ты танцевать-то умеешь?

– Вальс. Ну и что-нибудь из классического балета изобразить смогу, все-таки гимнастка-художница. А вообще, я полагала, что дети в зрителях?

– Так-то оно так, – кивнул Люциан, а когда Мелисса облегченно выдохнула, ехидно добавил, – но к Малфоям это не относится. Они чередуют. Два взрослых танца, один детский. Лорд Малфой полагает, что это хорошая репетиция будущей светской жизни. В принципе, он прав.

– И что в программе?

– Стандартно(4): полонез(5), контрданс(6) или кадриль(7), пара вальсов, включая венский(8) и английский(9), и буланже(10). Что конкретно отдадут детям в этот раз, одному Мерлину ведомо.

Ненадолго задумавшись, Мелисса глубоко вздохнула и попросила:

– Мне бы пару уроков. Буду должна.

– Будешь, – согласился Люциан и обвел глазами гостиную Слизерина, – полагаю, здесь отплясывать не резон. Ищи место.