(Pov Chris) Это гребанное утро уже ничего не могло изменить. Было ощущение, что голова вот-вот расколется на мелкие осколки. И пусть мои слова прозвучат удивительно, но нужно сбавлять обороты с выпивкой, иначе не доживу и до двадцати, ведь явно опустошенный вчера сервант Акселя был лишним. Я устремил свой взгляд на зеркальце, на заднем сидении были немногие из Пенетраторов, которые оклимались после вчерашнего дня и добрались до моего дома в надежде поездки на моей тачке до школы. Генрих и Аксель скрыли свои побои чем только можно было: капюшонами, темными очками и нарочито опущенной челкой. Я же даже не старался что-либо делать для этого. Моя рассеченная бровь и гематома на скуле наврятли бы кого-то еще удивила. Подъезжая к школе, я заметил легкий шумок во дворе. Я тяжело вздохнул, слухи у нас разлетаются слишком быстро. Мое обычное место было занято шикарным серебристым Астоном Мартином. Я лишь пожал плечами и плавно припарковался за ним. И перевел взгляд на Вильяма. Он был напряжен и испепелял впереди стоящую машину. Как только мы начали выходить из машины весь двор замер и каждая пара глаз устремилась на нас. Это уже стало настолько обыденным, что я никак не отреагировал на это и направился в кабинет. Я покосился в сторону компании девушек, которые собрались возле машины, занявшей мое обычное место. Ах да, Нура Амали Сатре и ее автобус. Эта девчонка неплохо отшила Вильгельма в прошлом году, но это к сожалению (или к счастью) не затронуло его самолюбие. Но тут я заметил девушку, которая по-хозяйски прислонилась к капоту машины. Я ее здесь еще не видел. Не обратив внимания на эту ситуацию, а обратив внимание на часы, я понял, что стоит поспешить в кабинет.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
(Pov Erika)
Расскажу-ка я вам одну историю. С самого детства я жила в Мюнхене. Так случилось, что мои родители развелись, когда мне было еще 5. Суд выбрал отца в качестве законного опекуна. Но моя мать жила все еще с нами, работала моделью. От нее я слышала лишь упреки по поводу моей внешности, фигуры, поведения, одежды, всегда без толики материнской любви. Отец был погружен в работу, а на дочь времени просто не находил. Я была свободным ребенком, с безграничными возможностями. Как только мне исполнилось 16, я пустилась во все тяжкие. Бесконечные тусовки, алкоголь и плохие компании были моим образом жизни. Какого же было удивление отца, когда он узнал об одной из такой тусовок от соседки. Он всегда видел свою дочь в образе красавицы и умницы, но она оказалась далеко не такой. Казалось бы все это могло попросту закончиться, и я была бы более внимательна, пока не произошел один единственный случай из-за которого я вернулась в Осло. Отец неимоверно переполошился тогда и на следующий же день забрал мои документы из школы и перевел в Ниссен к этому придурку Вильяму.
