Люби меня, хён!

Часть 5.

                                                        Сегодня во плоти ебаной одиночество.

Юнги сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу. Он смотрел вниз, с 24 этажа и гадко усмехнулся от радужных мыслей о том, как будет выглядеть его размазанное тело на асфальте. Мин воображал это в самых ярких красках и в конечном итоге, от мыслей от вывернутых нахрен мозгов и разбитой в мясо черепушки и лица, его затошнило.

Он плавно подался вперед и виду привстал тротуар прямо перед окном.

Юнги не боялся выпасть. Впрочем, он вообще не боялся умереть.

В руках была горькая сигарета. От запаха дыма и вкуса рэпера тошнило еще сильнее и он чувствовал, что вот-вот блеванет, но курить не переставал.

Был 3 час ночи с лёгким ветром. Именно он заносил дым обратно в комнату, но Юнги все же успевал пускать красивые, почти ровные кольца дыма. Правда первые из них у него совершенно не получились.

Он хотел растянуть одну сигарету надолго, но этого не произошло. За первой тут же пошла вторая, а после второй через пять минут пришла и третья.

Он давно не чувствовал себя настолько <b><i>хуево</i></b>, чтобы курить.

В голове помимо картинки его размазанного по земле асфальта были еще и звуки.

Ночью он вставал в туалет. По началу увидел в коридоре Тэхена, который лунатил.

Тут же отвел его в комнату, зная, как это опасно для жизни младшего. Он даже сам тихо уложил его в кровать, дал подушку-обнимашку и укрыл одеялом. В комнате работал сплит.

Когда он уже из туалета, то услышал тихий стук из комнаты Чонгука. Непонятливо похлопал глазами и, постояв с минуту почти не дыша, пожалел о том, что имел такой чуткий слух.

Он думал, что Джин-хен на кухне. А Джин-хен у Чонгука.

Тихие стоны все равно сошлись в одну линию звуков и Юнги уже не разбирал, где чей. И не пытался.

Он ушел на кухню. Точно удостоверился, что Ким старший у макнэ и сварил себе кофе.

А сейчас нашёл старые сигареты, курил и запивал душевную боль горьким, как и весь его смысл жизни, напитком.

Мин прекрасно помнил, что лезвие у него в верхнем ящике в этой комнате. Потом он вспомнил свои шрамы на бедрах и решил, что просто не стоит.