Hassliebe

Глава 5

  Машина медленно остановилась. Ида, нервно сглотнув, стала дышать еще тише, надеясь, что они сейчас поедут дальше и это лишь минутная заминка. Раздавшийся хриплый командный голос немца, который требовал документы, развеял ее надежды. Все-таки попались...

Девушка закрыла глаза и начала мысленно молиться, чтобы не потребовали проверить, что внутри, чтобы поверили им на слово... Она боялась, что сможет выдать их всех. Еще этот чертов удушающий мерзкий запах...

— Что внутри?

Ида замерла — именно этого она и боялась. Они пропали, точно пропали...

— Мы везем тело девушки, — раздался тихий голос Яна, который сидел за рулем. — Ее родители хотят похоронить ее дома.

— Документы?

— У нас нет ее документов, — также тихо ответил Ян. И сразу же быстро прибавил: — Только справка о смерти.

Секунд двадцать все было тихо — щепетильный немец тщательно изучал данную ему справку о смерти Юстины Климек. Эта тишина убивала задыхающуюся Иду.

— Открывай.

— Там только лишь труп, — подал голос Милош, сидевший рядом с Яном.

— Открывай, — с нажимом повторил немец.

Ида услышала, как хлопнула дверь — один из молодых людей все же подчинился и сейчас уже открывал багажник. Ида молилась о том, чтобы мерзкий запах отпугнул чертового немца и...

— Открывай гроб.

Девушка напряглась, услышав эти слова. Нервы у нее были на пределе.

— Но у нее сыпной тиф, — промямлил стоявший где-то рядом Милош. Через пару секунд она услышала, как он положил руку на крышку гроба и стал очень медленно отодвигать ее — второй раз немцу повторять не пришлось.

Ида набрала в грудь побольше воздуха и, стараясь не дышать, замерла, закрыв глаза.

Свет ярким пятном просвечивал сквозь веки, а свежий воздух так и манил сделать наконец глубокий вдох, но Ида держалась из последних сил — если она сейчас выдаст себя, то выдаст и парней, а этого она совершенно не хотела. Они были так добры к ней, так что это было просто предательством с ее стороны.

Немец с полминуты рассматривал лицо девушки, склонившись над ней. Ида лишь удивлялась про себя, как немец сразу же не рассекретил ее — ей казалось, что сердце ее колотится с такой силой и так громко бьется об ребра, что его слышат все, кто стоит рядом с машиной. Да и к тому же Ида поражалась, как его не отпугнул трупный запах — все это время под постелью из тафты лежала мертвая кошка.

— Проезжайте.

Спустя секунду после этих слов крышка гроба вернулась на место, и Ида наконец смогла вздохнуть. Затем хлопнула дверца машины и они снова двинулись в путь.

Они ехали уже с минуту, но Ида все также лежала в гробу и молчала — она не верила в свое счастье, не верила, что они смогли так просто обвести вокруг пальца этого немца. Не верила, что теперь они спасены.

— Ты там живая? — тихо спросил Ян.

— Чуть не задохнулась, — отодвинув крышку, произнесла она.

— Там же есть промежуток, чтоб воздух поступал, — пробурчал Милош.

— Нет, — Ида села, выдохнула и убрала упавшие на лицо волосы, — когда открыли гроб. Чертов немец так долго изучал меня...

— Ты молодец, — произнес Ян, глядя на девушку в зеркало и улыбаясь. — Хорошо держалась, хоть я и не видел.

— Можно уже вылезти отсюда? — жалобно попросила Ида. — Мне немного не по себе...

— Пока нет, — Милош покачал головой. — Да и вообще тебе лучше остаться там до тех пор, пока мы не доедем до дяди — мы можем встретить какой-нибудь патруль.

— Но кошку-то убрать можно?

— Убирай, — Милош кивнул ей. — Запах ужасный...

— Побыл бы ты на моем месте, — вздохнула Ида, взглянув на него.

— Верю на слово, — усмехнулся парень, откинувшись на сиденье.

Опершись поудобнее руками на передние сиденья, Ида, не сдерживая счастливой улыбки, поглядела на молодых людей. Она до сих пор не верила своему счастью — судьба снова была благосклонна к ней.

После того, как она сбежала из гетто, избежав отправления в концлагерь, она долго блуждала по полупустому Кракову, пытаясь найти себе место. Уже почти ночью, отчаявшись, Ида случайно столкнулась в темном проулке с Милошем Хжановским, который внезапно выскочил перед ней. Ей повезло — она знала его с детства, они даже жили в Казимеже через две улицы друг от друга. Тогда-то он и предложил ей свою помощь, а позже познакомил со своим двоюродным братом, Яном Ожешко, — семья того держала похоронное бюро. Идея, как вывезти Иду из города, появилась сразу, но только Ида не смогла сразу решиться на такую опасную затею — она не хотела подвергать братьев опасности. Лишь когда появилась надежда, что в Варшаве ее будут ждать новые документы, а ее саму смогут спрятать у себя сторонники сопротивления, девушка согласилась пять часов ехать в гробу.

Три месяца Ида жила на их содержании — две недели в подвале их дома, все остальное время — на чердаке многоквартирного дома их знакомого. Сейчас же, смотря на них, Ида думала о том, что знает их целую жизнь. Милош — младше Яна, плечистый, курчавый сероглазый блондин с чуть оттопыренными ушами, курносый, пухлогубый и с широкими скулами. У Яна — крупные черты, толстый нос и большие добрые карие глаза; темные волосы он зачесывает набок. Иде казалось, что она всегда знала их — настолько она успела выучить за это время каждую черточку их лиц.

Девушка знала, что она не первая, кого так перевозят из города в город — Ян занимался тайной перевозкой евреев второй год. И ни разу за эти два года он не попадался немцам, которые всегда требовали открыть гроб и тщательно осматривали лежащее внутри тело.

Устало протерев ладонями глазами, Ида посмотрела на пустую дорогу — ей хотелось поскорее попасть к дяде Милоша и наконец выбраться из гроба, от вида которого ее бросало в дрожь.

Мимо неё мелькали деревья, сизое небо, пустые поля... Ида не знала, что ее ждёт впереди. Новые документы, а дальше — что? А ведь она до сих пор не отошла от того, что потеряла свою мать, не смогла ничего узнать о ней. За это короткое время Ида отвыкла жить самостоятельно, приучившись к заботе со стороны Милоша и его брата, так что просто не представляла, как она будет жить дальше.