Юнмин's stories

Love yourself

Ещё один концерт успешно завершился.

Хоть ноги и гудят после долгого дня, а в ушах ещё отдаётся бит, никто не расходится по кроватям. Всей компанией они закупаются и устраивают тихую, семейную пирушку с тортиками и вкусной пастой. Смотрят комедии с субтитрами, потому что Намджун устаёт переводить за всех, и просто общаются.

Чимину комедия не особо интересна, он этот жанр выучил наизусть. Всё по сценарию: шутка-конфликт-шутка-конец. Он просто устраивается рядом с Тэхёном, который закидывает на него конечности, и думает о своём. Размышления идут тоже не слишком удачно, ведь на кухне осталась ещё как минимум половина торта с солёной карамелью и вафельками. И Чимин клянётся, что десерт сам зовёт его. Он, как сомнамбула, спихивает с себя Тэхёна и отрезает себе кусочек.

— Эй, Чиминни, смотри, скоро задница в машину не влезет, — хихикает Тэ, наблюдая за ним искоса.

Это шутка, конечно, Чимин понимает, что Тэхён не имеет в виду ничего такого. Но по его телу всё равно прокатывается горячая волна, и сердце колет обидой. Торт уже не кажется привлекательным, и Пак откладывает его в сторону так, будто он отравлен. Чимин смеётся и тоже отвечает какой-то шуткой. Но в душе у него чернота и разочарование в себе самом. Почему-то хочется сказать, что он с утра не ел, а ещё у него выступлений и танцев больше, чем у некоторых. Да и пасту он не особо любит, а остальные её за обе щеки уплетали. Хочется оправдаться, сказать, что он ест не больше других. Но Чимин не говорит ничего, потягивается показательно и зевает, жалуется на усталость, а после уходит в свою комнату. Он не видит, что Юнги наблюдает за ним тёмными глазами, а после быстро перегибается через подлокотник кресла и отвешивает Тэхёну подзатыльник.

Он вовсе не расстроился, уверяет себя Чимин, не обиделся. Не собирается загоняться по поводу глупой шуточки, у Тэхёна все такие. Он просто лежит с телефоном в кровати, пролистывая ленту, и иногда, пока грузится картинка, видит в отражении своё лицо. Он похудел, сам это понимает, но вот только щёки эти... Сколько ни занимайся, они всё равно кажутся огромными, аж глаз не видно. А ещё руки, с этими пухлыми пальцами, на которых даже кольца сидят смешно, как на сосисках. Почему ему нельзя руки, как у Тэ? Чтобы изящные, с тонкими пальцами и венами, по которым текут фанатки. Это вызывает новую волну разочарования. Чимин почти чувствует горечь на языке. Он в момент жалеет обо всём съеденном и обещает себе завтра снова сесть на диету. На чуть-чуть, чтобы только щёки и руки, ну, может, бёдра ещё. И всё.

— Эй.

Хриплый голос врывается в потоки мыслей и планов, и Чимин вылезает из своего кокона, чтобы посмотреть на вошедшего. Юнги как раз закрывает за собой дверь, забавно балансируя двумя блюдцами с тортом в одной руке. Едва не выронив всё и коротко матюгнувшись, он, наконец, справляется и идёт прямо к постели. Беспардонно скидывает тапки и забирается под одеяло тоже. Чимин наблюдает за всем этим, не понимая, пока ему в руки не пихают кусок торта, вдвое больше того, что он отрезал себе накануне. На нём соблазнительно красуется кусочек вафли, политый шоколадом, который Чонгук забивал себе. Пак улыбается, представляя обиженного младшего.

— Надоели шуметь, — жалуется Юнги, принимаясь кромсать свой кусок ложкой. Его часть гораздо скромнее, кусочек едва не с сантиметр толщиной. — Фильм вообще не слышно.

— Я не хочу, — отнекивается Чимин, протягивая торт обратно хёну, и улыбается одними губами. — Скушай сам.

— Будет странно, если я буду есть всё это один, — качает головой Юнги, он говорит мягко, но во взгляде Пак видит опасный огонёк. — Давай. Мы сто лет так не сидели.

Сердце снова обжигает, а потом оно и вовсе перестаёт биться, когда Юнги берёт его ложку и отламывает кусок от его порции. Хён смотрит с едва уловимой угрозой, будто запихнёт лакомство силой, если Чимин сейчас же не откроет рот. И Чимин слушается. Он вовсе не глупый, понимает, с чего вдруг Юнги захотелось тесного общения, и от этого слёзы выступают на глазах. Благодарность смешивается со стыдом и чувством собственной ничтожности. Он поспешно достаёт телефон и утыкается в него взглядом, пытаясь незаметно загнать слёзы обратно.

— Чимин, — зовёт его Юнги и забирает из его рук смартфон. Он зажимает подбородок между пальцев и тянет, чтобы повернуть лицо Чимина к себе. Осматривает повлажневшие глаза и вздыхает, как будто вся тяжесть мира лежит на его плечах. — Хватит голодовок, хорошо? Ты красивый, ты безумно красивый. Не веришь мне, зайди в Твиттер. Посмотри, скольких людей, которые не слышали никогда о нашей группе, ты привлёк только своей улыбкой. И уж точно для всех нас ты самое красивое, что есть на этом свете.

Пак чувствует, как слёзы всё-таки стекают по его щекам. Он улыбается хёну сквозь всхлипы и кивает. Пожалуй, его щёки и руки не так уж и отвратительны, как ему казалось.