Ичиго почувствовал, как его грудь лизнули.
– Гримм, – тихо прошипел он, открывая глаза: стояла глубокая ночь, кошак спал сном младенца, собственнически закинув ногу ему на бедра.
Теперь лизнули сосок и начали спускаться ниже, к животу. Ичи, холодея, приподнял одеяло.
– Кон?!
– Ням! – ответил тот, не просыпаясь, быстро нырнул еще ниже и обхватил губами головку члена. Ичиго изумленно выдохнул, щеки обдало жаром. Кон тем временем уже вовсю орудовал язычком. Ичиго стиснул зубы и вцепился руками в простыню, стараясь не застонать от нестерпимого наслаждения. Толкаться навстречу маленькому рту мешала нога Гримма.
Вскорости Ичиго уже кусал губы, в животе скрутился тугой горячий узел, а сладкая пытка всё не прекращалась. Казалось, если он сейчас не кончит, то взорвется. Темп ускорился, и сдержать громкий полувсхлип-полустон всё же не получилось – семя брызнуло Кону в "лицо". Тот обалдело моргнул, облизнулся и, довольно улыбнувшись, вернулся в ящик. Ичи же постепенно выровнял дыхание и снова заснул.
Утром он решил, что ночное "приключение" ему приснилось. Кон-лунатик в качестве эротической фантазии – кому сказать...
– Ичиго, – вынырнула из ящика сияющая мордочка, – мне такой сон приснился! Я мороженое искал – языком, прикинь? Что только не облизывал. А потом нашел: большое, нет – огромное, я лизал его, лизал, а оно всё не кончалось и не кончалось, а потом оно взорвалось – прямо у меня в руках! Скажи, круто?
– Погоди, – окликнула Кона Рукия, – а в чем это у тебя лицо?
Ичиго захотелось срочно провалиться сквозь землю. Гримм перевел взгляд с одного на другого и весело расхохотался. Рукия посмотрела на него как на придурка и привычно пожала плечами, Ичиго стукнул его подушкой по голове – не помогло, кошака разобрало пуще прежнего.
Он подкалывал Ичиго еще долго, а вечером пригласил в кафе-мороженое. В живых Гримм остался только благодаря врожденному гуманизму Ичиго. Ну и тому, что бегал всё же немного быстрее.
Ночью, вновь ощутив на себе чужие губы, Ичиго только довольно мурлыкнул – на сей раз это действительно был Гримм.
