Предел риска. Натализа Кофф❤️

16

Глава 16
Ядвига, наверное, впервые после операции по-настоящему крепко уснула. Не провалилась в липкую и вязкую смесь из сна, реальности и боли, а именно спала. Поэтому и не заметила, когда в палату вернулся Степан.
Несмотря на поздний час, Емельяна, в отличие от Яги, не спала, а что-то печатала в своем телефоне. Увидев отца, улыбнулась.
- Поедешь домой? - спросил Ажуров, присаживаясь рядом с дочкой, которая немного подвинулась и освободила для него место.
- Да, - ответила Емеля, торопливо собирая вещи в свой рюкзак. - Пап, там ужин еще теплый. Ягушку я заставила поесть. А ты сам не голодай. Иначе буду жаловаться кое-кому очень вредному.
Степан покачал головой, едва заметно улыбаясь. Кажется, две его самые любимые девчонки основательно спелись за последние дни.
- Пап? - Емельяна уже стояла на пороге комнаты и протягивала руку к ручке двери, но замерла, тревожные мысли не оставляли ее. - А Илона? Она ...
Возможно, Емеля и сама не заметила, как перестала называть женщину, родившую ее, матерью, ограничившись именем.
- Она жива, - Степан не стал прятать взгляда от дочери. - Но мы ее не увидим. Все родительские права теперь только у меня.
- Ближайшие полгода, - скорчила рожицу девчонка. - А потом мне исполнится восемнадцать. И да здравствует свободная и взрослая жизнь!

- Держи карман шире, - хмыкнул Степан, присаживаясь в кресло у самого изголовья постели и вытягивая ноги перед собой. - Живешь со мной. И это не обсуждается.
- Я тоже тебя люблю, пап! - послала воздушный поцелуй девчонка и, сверкая озорным блеском в глазах, умчалась из больницы.
Степан, потерев глаза рукой, понял, что желание уснуть в нем на порядок сильнее голода. Тем более, Ядвига спала, находилась в полной безопасности и стремительно шла на поправку. А значит, он может на пару часов расслабиться.
Устроившись удобнее в кресле, Степан, протянув руку, осторожно погладил ладошку Ягушки. Вздохнув, мужчина на минуту прикрыл глаза, чувствуя, как тело расслабляется и проваливается в долгожданную сонную негу.
Ажурова что-то разбудило. Кажется, он проспал всего мгновение, а за окном уже светило утреннее солнце. Сонно протерев глаза, Степа наткнулся на колкий, хмурый и крайне недовольный взгляд.
- Все в порядке? - осторожно спросил Ажур.
- А вот это ты мне сам скажи, - если бы взгляд мог испепелить, то Ажуров давным-давно превратился бы в горстку мусора, ну а пока мужчина сидел, сонно тер ладонью глаза и пытался припомнить и представить, что могло произойти за те несколько часов, пока он дрых точно младенец.
- Ягодка, я как-то туго соображаю по утрам, - пробормотал Степан.
- Да ты по жизни туго соображаешь, Кружавчик! - недовольно шипела Ядвига. - Ты хам и предатель!
- Интересное замечание, - в искреннем удивлении изогнул брови Степан.
- А еще, бабник! - фыркала Ядвига. - Если ты думаешь, что я буду терпеть твои похождения, то ты ошибаешься!
- Так, родная, давай отмотаем все события назад, - вкрадчиво принялся увещевать Степа. - И начнем с приятного. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
- Не уходи от темы! - потребовала Ядвига.
- Да что стряслось, елки-палки! - воскликнул Степа, ероша пятерней короткие волосы на затылке.
- Искать утешения на стороне - как минимум подло! - недовольно шипела Ядвига, и будь ее воля - умчалась бы, громко хлопнув дверью. Но вредный доктор запретил вставать с постели.
- Да я.... Да ты... Да как ты могла такое обо мне подумать??! - возмутился Ажуров, повышая голос.
- А это? Это что вообще такое? - Ядвига потеряла всякое терпение и, выбросив руку вперед, вцепилась пальцами в ворот свитера Степана. Оттянув его так, что светлый воротник оказался прямо перед глазами Степана, Яга выпустила мягкую ткань из слегка подрагивающих пальцев.
Ажуров сам вновь оттянул ворот свитера так, что смог рассмотреть следы ярко-алой помады Илоны, оставшейся после их встречи.
- Это все Илона! - недовольно скривился Степан, стягивая свитер через голову и, точно ненужную и бесполезную вещь, бросая его в самый дальний угол палаты.
- Очень добрый день! - фыркнула Ядвига, поджимая губы и сверкая недовольным и весьма гневным взглядом в сторону Степана. - Да хоть сама Королева Елизавета! Ты, Кружавчик, совсем страх потерял! Зажимаешься с бабами, пока я здесь представляю из себя полную недвижимость! Засранец ты, Ажуров!
- Между прочим, зря ревнуешь! - нахмурился Степан. - Я твой, со всеми потрохами!
- Да нужны мне твои потроха, как собаке пятая нога! - скривилась Ядвига, скрестив руки на груди и добавив веское «Бабник!», отвернулась от обидчика.
- Знаешь, уже поздновато, - насупился Степан. - У нас свадьба через неделю. Так что, с потрохами, или без - но забирай, какой есть.
- Угу, с засосами от чужой бабы, - пробормотала Ядвига.
Степа потер лицо ладонями. Кажется, он сейчас рассмеется от того, как ревность любимой женщины растекается легким теплом по его телу. Но побоялся злить девчонку еще больше.
- У меня есть свидетель, который подтвердит, что засосов не было! - не унимался Степан.
- Угу, веди сюда этого смертника, - пробормотала Ядвига. - И ему сейчас достанется.
Пряча довольную ухмылку, Ажуров чуть наклонился вперед. Поймав пальцами подбородок Ядвиги, мужчина заставил девушку посмотреть на него.
- Ты мое настоящее и будущее, - вкрадчиво произнес Степан. - Прошлым я не живу. Других женщин мне не нужно, с тобой бы справиться, ведьмочка моя.
- Угу, - поджала губы Ядвига. - Я передумала. Замуж за тебя я не пойду.
- Допрыгаешься, Ягодка, - пригрозил Степан. - Будешь Ажуровой уже через час.
- Ха! - вырвалось у Ягушки. - Не из пугливых!
- Вот, между прочим, зря провоцируешь, - заулыбался Степан.
Возможно, их утренняя перепалка закончилась бы бурным примирением. Но в палату вошел доктор с осмотром. И Ажуров, воспользовавшись ситуацией, поднялся со своего места. Мужчина, загадочно подмигивая Ядвиге, прихватил свою куртку, оставленную еще вчера. Надел поверх майки и, попрощавшись с профессором, собрался выйти из палаты.
- Не вздумай, Кружавчик! - пригрозила Ядвига.
- Я мигом, Ягодка, - рассмеялся Ажуров. - Не успеешь соскучиться.
***
После осмотра врачей Ядвига осталась одна в палате и только тогда осознала весь масштаб грядущей катастрофы. И все из-за фотографий, которыми забросал ее Степан. На первом фото был изображен Дворец бракосочетаний. Как будто фотография была сделана из автомобиля сквозь стекло. На втором - огромный белоснежный торт, высотой в три яруса, с фигурками жениха и невесты на самом верху. Третье фото было снято из ресторана, где Ажур изучал банкетное меню. На четвертом - Ажуров светил своей красивой улыбкой, а за его спиной стояли коробки, на которых виднелся логотип дорого шампанского и алкоголя покрепче. «Для мальчишника» - так гласила надпись на фото.
Ядвига пробовала звонить своему любимому, жениху и без пяти минут мужу. Но тот сбрасывал вызов, а взамен присылал эмоджи-поцелуйчики. И на пятом таком ответе Ядвига окончательно убедилась, что ее Кружавчик спятил.
Избушкина видела только один выход из сложившейся ситуации и не преминула им воспользоваться. Набрав номер в телефоне, вздохнула. Слезы сами собой навернулись на глаза. Нет, она не собиралась давить на жалость и пользоваться добротой и отзывчивостью собеседницы. Просто в одночасье стало жаль саму себя. Потому как глубоко в душе, Ягушка уже привыкла к мысли, что у нее будет свадебное торжество, белоснежное платье и красавец-жених Кружавчик в черном смокинге.
Емельяна ответила сразу же, после первого гудка. А Ядвига, не сумев сдержать слез, высказалась девчонке.
- Мы повздорили, - поясняла Ягушка. - А он умчался. Решил, что жениться нужно сегодня. А я не хооооочууууу!
- Совсем не хочешь? - поинтересовалась Емеля.
- Нет, совсем - хочу! - всхлипнула Ядвига, ненавидя саму себя за то, что больница превратила ее в сопливую тряпку. - Сегодня не хочууууу! Хочу платье и банкет! И чтобы Даня меня украл и потребовал выкуп.
- Какой Даня? - вздохнула Емеля.
- Друг мой, Данил Арканов! - всхлипнула Ягушка. - Ну, или кто-то другой! Из гостей. Да без разницы кто! И стриптиз хочу на свадьбе! И чтобы Беккер нацепил на себя чепчик и пижамку, как у новорожденного. А мы бы все с него смеялись и вспоминали бы ближайшие лет десять.
- Так, хочешь банкет, платье, стриптиз и Бека в чепчике, - уточнила Емельяна, словно делала пометки в блокноте. - Что-то еще?
- Нет, - высморкалась Ягушка в бумажную салфетку и утерла распухший нос. - А хотя, да. Хочу, чтобы ты была подружкой невесты. Думаю, тебе ведь можно?
- Мне все можно, - хмыкнула Емеля. - Не переживай. Буйного отца беру на себя. Ты вытри слезы и поглощай калории. Скоро появлюсь. Не скучай!
Емеля, не дождавшись слов прощания, сбросила вызов. А Ядвига, горестно вздохнув пару раз, подумала и напечатала теперь уже длинное сообщение своему другу Данилу.
«Если ты, Арканов, соблазнил мою подругу/падчерицу/сестру, то я тебе голову оторву/четвертую/выложу детские фотки в сеть, где ты сидишь на горшке / отправлю твой байк на шрот и не позову на свою свадьбу».
В ответ прилетела короткая фраза: «Байк не трогай, вандалка!». Больше Данил не появлялся. А телефон оказался вне зоны доступа, не позволив Ядвиге при помощи шантажа выведать подробности у Арканова.
Степан появился практически сразу. У него не было выбора. Никто не способен выстоять против прущего на полном ходу броненосца «Емеля», грозящего всеми карами небесными. К тому же, после брошенных дочерью упреков в эгоизме и невнимательности к Ядвиге, Ажуров просто не мог поступить иначе. А слова Емели о том, что его Ягодка плачет, лежа на больничной койке, напрочь убили любые дурачества и уничтожили все планы на блиц-свадьбу. В итоге, алкоголь был отправлен в клуб, а от торта пришлось отказаться, как и от праздничного меню. Служащий, которого Степан уговорил на проведение регистрации непосредственно в больнице, тоже был благополучно отправлен восвояси. А без пяти минут готовое свидетельство о браке вернулось в стол руководителя ЗАГСа. В общем, Ажуров все события отмотал назад, точно наблюдал за своей жизнью в записи на старом кассетном видеомагнитофоне.
Но все хлопоты и недовольства были позабыты, стоило пересечь порог палаты.
Ядвига не спала, лежала, глядя в потолок. Ажуров несмело переступил с ноги на ногу и присел-таки в кресло около постели.
- Привет, - улыбнулся Степан.
- Привет, - Ядвига повернула голову и попыталась приподняться, чтобы сменить положение.
Степан помог, подложил подушки, укрыл одеялом.
- Думаешь, я идиот? - вздохнул Степа, отвоевывая руку девчонки в свои владения.
- Думаю, что нет, - улыбнулась Ядвига, поглаживая круговыми движениями пальца мужскую ладонь, пленившую ее кисть.
- Не хочу, чтобы ты волновалась, - признался Ажуров. - Подумал, если мы поженимся, то ты станешь мне больше доверять.
- Мне не нужно свидетельство о браке, чтобы тебе верить, - улыбнулась Ядвига. - И если ты думаешь иначе, тогда я согласна. Ты - идиот.
В ответ Ажуров тихо рассмеялся. Спор, возникший внезапно и на пустом месте, точно так же развеялся сам собой. Но оставалась еще одна проблема, не позволявшая Ажурову окончательно расслабиться и наслаждаться своим вредным счастьем.
И точно сама судьба все окончательно решила за них двоих, на телефон Ажурова пришел видео-файл. Однако Степан совершенно не знал, как именно поведать о нем Ядвиге так, чтобы она не волновалась, не переживала и не нервничала.
***
Манкин Петр Олегович нервным движением руки слегка распустил узел своего галстука. Он не любил ждать и не терпел, когда ничего не мог поделать, чтобы хоть как-то сократить момент ожидания. А сейчас в его жизни наступил именно такой момент. Даже не момент, а целые сутки ожидания.
Все началось с ночного звонка. Пару дней назад Петр Олегович резко и неожиданно почувствовал недомогание. И сразу же обратился к врачу - проверенному и надежному. Первоначальные анализы оказались не самыми утешительными. И Манкина направили к специалистам. И вот сейчас эти самые специалисты готовились к проведению дополнительных анализов и процедур.
И все, казалось бы, шло ровно и спокойно. Если бы не одно маленькое «но». Манкин был ярым и категоричным гомофобом. И любое поползновение в сторону своей, мягко говоря, пятой точки расценивал как что-то шокирующее. Но теперь, когда жизнь повернулась к нему, а конкретно к его здоровью, этой самой пятой точкой, Манкин был вынужден поступиться своими принципами и жизненной позицией.
- Петр Олегович, проходите, - пригласила элегантная, высокая блондинка.
И Манкин капельку воспрянул духом. Ну, стало быть, если процедуры будут проводиться этой самой блондинкой - то свой позор он стерпит.
- Устраивайтесь, Петр Олегович, - тем временем щебетала красотка, одетая в короткую униформу и облегающие брючки.
Просторная палата в стенах частной клиники с радостью приняла Манкина в свои дружелюбные объятия. Петр Олегович невесело хмыкнул, стягивая опостылевший галстук, следом рубашку и брюки. Еще бы эта палата была абы какой! После той суммы, что он отвалил за одну единственную процедуру, Манкин бы сильно удивился, не будь здесь всех условий, включая плазму, отдельную ванную комнату и балкон с видом на внутренний дворик клиники, где прогуливались не долеченные пациенты.
Недовольно морщась и цедя ругательства сквозь зубы, Петр Олегович взял в руки приготовленную для него больничную одежду.
- И здесь пидоры обложили! - ругнулся мужчина, глядя на предложенную клиникой вещь.
Эта самая вещь выглядела странно. То ли халат, то ли ночная сорочка, но с завязками на спине.
- Да вы издеваетесь! - прошипел мужчина и рваным движением скомкал идиотскую тряпку.
Выскочив в коридор, Манкин гневным взглядом отыскал ту самую медсестричку. Блондинка, широко и вежливо улыбаясь, приблизилась к недовольному Манкину.
- Чем могу помочь, Петр Олегович? - полюбопытствовала женщина.
- Вы что себе позволяете?! - прошипел Манкин. - Вы вообще соображаете, кто я?!
- Не переживайте, Петр Олегович, - вежливо улыбалась медсестра. - Процедура не займет много времени. Но мы настоятельно рекомендуем не пренебрегать нашими правилами, как и не отказываться от предложенной одежды. Это для вашего же удобства.
- Да ты... Да я... - пыхтел Манкин. Но потом постарался взять себя в руки. Собственно, клиника ведь частная, ну кто его здесь увидит? Кроме врачей - никто. А эти, кажется, клялись не распространять сведений о пациентах и их болячках.
Манкин вернулся в свою шикарную палату с кондиционером и прочими удобствами. Скрепя зубами, облачился в предложенный кусок ткани. Повязал завязочки, правда, с трудом. И уселся ждать своего часа.
Прошло всего несколько минут, и на пороге вновь появилась та самая медсестра. Окинув Манкина наметанным взглядом, мило улыбнулась.
- Петр Олегович, мне очень жаль, но белье придется оставить в палате, - тонко намекнула медсестра.
- Предлагаешь мне с голой жопой идти через весь коридор? - опешил Манкин, забывая отсеивать слова, которые не пристало говорить на публике человеку его репутации.
- Для этого мы подготовили для вас кресло, - вежливость медсестры уже основательно въелась в печень Манкина, и он сделал мысленную отметку на будущее, тесно пообщаться с хозяином клиники.
Спустя мгновение в палату распахнулась дверь, и на пороге появился крепкий санитар с креслом-каталкой.
Манкин, стараясь не светить голым задом, устроился в предложенный транспорт. За его спиной стройными ножками отбивала ритм медсестра. Санитар привез недовольного пациента в оборудованный по последнему слову техники кабинет. Дверь с тихим стуком прикрылась, отсекая Манкина от ненужных свидетелей. Улыбающаяся медсестра, мягкими прикосновениями внушая покой, помогла устроиться Манкину на кушетку. И мужчина глубоко вздохнул. Что ж, по словам доктора, процедура займет не более двадцати минут. И тогда станет понятно, подхватил ли Петр Олегович странное и трудно выговариваемое заболевание.
Прикрыв глаза, привередливый клиент элитной больницы для мужчин, решившись поправить свое здоровье, терпеливо ожидал, когда в палату вернется та самая медсестра с нежными руками.
Дверь распахнулась. И спустя мгновение, над ухом послышался тихий и вкрадчивый шепот.
- Скучал по мне, милый?
Манкин похолодел и рванулся было с кушетки. Но крепкие руки, совсем не ласковые и не нежные, намертво пригвоздили его к медицинскому инвентарю. А после Петр Олегович ощутил, как кожаные ремни затянулись на его запястьях и лодыжках, фиксируя тело и не позволяя двинуться.
- Я велел тебе исчезнуть! - прошипел Манкин. - Ты разве забыл? Думаешь, так просто можешь вернуться?
- Что ты, милый, - насмешливо фыркнул посетитель, - Я вернулся не к тебе. И не мечтай. Просто есть люди, которые хотят передать тебе привет.
- Кто?! Какой привет?! - пытался освободиться от прочных оков Манкин, но все старания его были тщетны.
- Привет из твоего прошлого, - вкрадчиво поведал незваный гость, не имеющий ничего общего с медициной, - У тебя ведь есть прошлое? Да, Петюня?
- Руки убрал! - рявкнул Манкин, но его мучитель, не обращая внимания на его недовольство, медленно и методично срезал завязки с той тряпочки, что прикрывали тело Петра Олеговича.
- Уберу, Петюня, - почти мурлыкал мужчина, - Как только мы сделаем запись для твоей благоверной супруги и ее добряка-отца. Давай-ка, Петечка, мы им расскажем о твоем прошлом? Что скажешь? Разумеется, ты не возражаешь!
Голос мужчины звучал почти ласково, и Манкин понял, что он окончательно попал. Сейчас, если верить словам своего мучителя, а в прошлом и любовника, жизнь известного политика полетит под откос. Потому что этот человек слов на ветер не бросает. На угрозы не поведется. И видео запишет. Со всеми подробностями.
- Расскажи, Петюня, - продолжал гость, - Как много лет назад ты решил отвлечься на стороне. Завел семью. Гражданскую жену - красавицу, которая тебе родила двоих деток. Помнишь их, Петр Олегович? А потом ты решил, что детей у тебя быть не должно. И обратился к добрым докторам. Помнишь?
Манкин перестал вырываться и внутренне сжался. Теперь он понял, что его супруга - дочь его покровителя, спонсора и самого влиятельного авторитета страны уничтожит его окончательно. Потому что у его жены, Манкиной Елизаветы было все, включая яхты, клубы, драгоценности и автомобили. Был даже небольшой остров где-то посредине океана. Но не было одного - детей, не смотря на дорогостоящие процедуры по лечению бесплодия. А поскольку приемных Петр Олегович категорически отказался заводить, то чета Манкиных была бездетна. Елизавета Константиновна очень любила мужа и не собиралась разводиться с ним по причине бесплодия. По заключению врачей - бесплодия по вине партнера. А самая несбыточная мечта Елизаветы Константиновны так и оставалась мечтой. И здесь пришло время, когда на свет выползла тайна, тщательно хранимая Манкиным. Процедуру под названием вазэктомия Петр Олегович провел еще пятнадцать лет назад. Когда карьера и перспективы манили и сулили богатства и положение в обществе. Когда банальная жадность обуяла настолько, что делиться не хотелось даже с родными детьми, которых он никогда не любил и не признавал. Даже в тот момент, когда ему позвонила сестра Илона и сообщила, что бывшая любовница просить денег на операцию для дочери. Разумеется, Манкин отказал. Как и сама Илона. И история благополучно для семейства Манкиных была позабыта и спрятана в шкафу секретов, где хранился не один вот такой скелет.
Манкин, широко распахнутыми глазами взирая на видеокамеру, только успевал согласно кивать головой в такт словам своего гостя, излагавшего всю историю его жизни, понимая, что именно сейчас эта самая история подобралась к логическому завершению. Если Петра Олеговича, может быть, жена и простит, и в каком-то месте даже поймет. То вот тесть... Тесть никогда не простит такое пятно на репутации, как зять-гей. Не пройдет такой номер. А посему, Манкин предпочел признать свое поражение, получить удовольствие от нетрадиционных утех, напоследок, так сказать. А наутро, когда видео попадет в руки тестя и супруги - пустить пулю себе в лоб. Ибо тесть, за все слезы, пролитые дочерью, ему назначит наказание куда серьезнее, нежели выстрел из пистолета.
Когда одна копия видеозаписи попала в руки Ажурова, то на банковский счет человека со звучным псевдонимом Патрик упала круглая сумма денег. Точно такая же запись улетела и на почту Костякова Константина Аркадьевича, известного далеко за пределами своей страны как Костолом. А спустя час этот самый Патрик с чувством выполненного долга, полными карманами валюты и энтузиазмом на лице, летел через океан, лениво рассматривая пассажиров, сидящих в салоне самолета. Наметанный взгляд перескакивал от одной мужской фигуры к другой. Выискивая очередную жертву своего обаяния.
***
Степан, вертя в руках телефон и прекрасно зная, что именно увидит на этой записи, никак не решался рассказать Ядвиге о судьбе ее отца. Он просто напросто не мог представить, как это - не любить своего ребенка. В его сознании не укладывалось, что можно отказаться от своей плоти и крови. Не помочь. Бросить, точно ненужную вещь.
Но Ажуров помнил о том, что Ядвига ему верит и доверяет. А стало быть, что-то скрывать, особенно что-то, что касается лично ее, - не имеет права.
А посему Ажуров рассказал о том, что отец Ядвиги - преуспевающий политик и образцовый супруг. Но это все показное. На самом деле Манкин - человек с бурным прошлым. Разумеется, Степан не стал вываливать всю грязь и подробности на голову притихшей любимой, устроившейся в его руках. Просто уверил, что месть уже свершилась. Справедливость восторжествовала. И все злодеи наказаны по заслугам.
- Не стоило, Степа, - тихо вздохнула Ядвига, ощущая липкую обиду и затихшую злость на человека, принявшего участие в ее рождении. Честно признаться, Ядвига и не помнила лица отца. И была уверена, что не захочет вспоминать. Главное, она всегда будет хранить в сердце образ матери и сестренки.
- Ты у меня слишком добрая, Ягодка, - с улыбкой шепнул Степан, поглаживая девушку по волосам, перебирая их шелк и наслаждаясь этим ощущением счастья и радости от того, что она просто лежит в его руках.
- Наверное, - хмыкнула Ядвига, прикрывая глаза и понимая, что вот-вот уснет.
- Знаешь, а сегодня я чуть не женился на тебе, - словно размышляя, пробормотал Степан. - Узнаю, когда тебя выпишут и сразу поженимся. Что скажешь?
- Угу, - уже засыпала Ядвига, а Степан, как обычно, улыбнулся этой ее привычке засыпать посреди разговора.
- Емеля сказала, тебе нужен Бек в чепчике, - говорил Степан. - А хочешь, я его прям завтра в чепец наряжу?
- Завтра я хочу большой бургер и кофе, - пробормотала Ядвига, уже начиная тихонько похрапывать.
А Ажуров только крепче прижал Ягу к себе. Нет, и все же он просто обожал ее, свою вредную Ягодку. Пусть она и храпела во сне, вредничала и часто вгоняла его в ступор. Зато он точно знал, что такая искренняя, отзывчивая и добрая девчонка никогда его не предаст, не разлюбит, не подведет. Всегда будет рядом. Он был уверен в ней даже больше, чем в самом себе.
Уже засыпая, Степан понимал, что улыбается. Улыбается уверенности в новом дне. В их будущем. В их общем на двоих счастье.