Смерть Ахиллеса

8

Начать писать свою историю

Глава восьмая,

в которой происходит катастрофа

- Настасья, что ты орешь, будто тебя режут? - сердито сказал Ксаверий Феофилактович, выглядывая на крик в прихожую.

Кухарка была баба глупая, на язык невоздержанная, к хозяину непочтительная. Если и держал ее Грушин, то только по привычке и еще из-за того, что умела дура печь исключительные пироги с ревенем и печенкой. Но зычный ее голосина, которого Настасья отнюдь не берегла в вечных своих баталиях с соседской Глашкой, с городовым Силычем, с попрошайками, не раз отвлекал Ксаверия Феофилактовича от чтения «Ведомостей московской полиции», философских рассуждений и даже сладкого предвечернего сна.

Вот и нынче расшумелась проклятая бабища так, что пришлось Грушину вынырнуть из приятной дремы. Жалко - снилось про то, что он вроде бы никакой не отставной пристав, а кочан капусты, растущий на огороде. Будто торчит головой прямо из грядки, и сидит рядом ворон, и поклевывает в левый висок, но это совсем не больно, а, наоборот, очень покойно и приятно. Никуда не надо идти, спешить, тревожиться тоже незачем. Благодать. Но потом ворон расхулиганился - задолбил уже не на шутку, а по-жестокому, с хрустом, да еще, поганец, оглушительно раскаркался, и проснулся Грушин под Настасьины вопли с головной болью.

- Чтоб тебя еще не так скрючило! - вопила из-за стены кухарка. - А ты, нехристь, что щуришься? Я вот тя щас тряпкой-то по блину маслену отхожу!

Послушал Ксаверий Феофилактович эту филиппику и заинтересовался. Кого это там скрючило? Что за нехристь такая? Кряхтя встал, пошел наводить порядок.

Смысл загадочных Настасьиных слов прояснился, когда Грушин высунулся на крыльцо.

Ясное дело - опять нищие. Так и шастают по жалостливым замоскворецким улочкам с утра до вечера. Один - старый горбун, скрюченный в три погибели и опирающийся на две коротенькие клюки. Другой - чумазый киргиз в засаленном халате и драном малахае. Господи, кого только в матушку-Москву не заносит.

- Хватит, Настасья, оглохнешь от тебя! - прикрикнул Грушин на скандалистку. - Дай им по копейке и пусть идут себе.

- Дак они вас требуют! - обернулась охваченная гневом кухарка. - Энтот вон (она ткнула на горбуна) говорит, буди, мол, дело у нас до твоего барина. Я те дам «буди»! Разбежалася! Поспать человеку не дадут!