Холодный линолеум касается босых ступней Чонгука. Парень вздрагивает, когда при попытке дрожащими пальцами закрыть окно, вредные ставни его не слушаются, и холодный октябрьский воздух через маленькую щёлочку проникает в квартиру.
Еще бы ему не было холодно!
Разве правильным было решение смотаться на целый вечер и оставить эту злосчастную форточку открытой? Теперь расплачивайся за свою глупость. Как бы ненароком не заболеть...
Чонгук чистит зубы новой зубной щеткой. Старую он где-то посеял, возможно, что она лежит на том же самом месте где парень ее оставил в прошлый раз - на рабочем столе, среди кучи учебников и тонны ненужной линованной бумаги, так старательно исписанной чёрным грифельным карандашом.
Чонгук умывается. Чонгук внимательно оглядывает себя с головы до ног в большое зеркало. Чонгук зевает, но совершенно не хочет спать.
Квартира полу-освящена, но большая часть пространства находиться во тьме, мать приучила - после 12 свет обязательно выключать. Так и вошло в привычку.
Парень надевает старый отцовский свитер на голое тело и залезает под одеяло. В доме гробовая тишина, но парень к ней привык. После смерти отца ему ко многому пришлось привыкнуть, безмолвие и одиночество - малость.
Чонгук роняет случайный взгляд на свою правую руку. Все тот же черный изящный циферблат, въевшийся в его кожу, и маленькие аккуратные стрелочки, указывающие на время до встречи с соулмейтом. Сейчас они указывали на 03:09, значит, до встречи с любовью всей своей жизни у него осталось около трёх часов. Но дело в том, что каждый час стрелки меняли свое положение и указывали на другие цифры.
Эти часы бесполезны. Мало того, что они не показывают настоящего времени, так еще и не выполняют заведомую функцию.
В десять лет малыш Чонгук впервые узнал о соулмейтах. Когда он заметил на руке эти странные часы, то заперся в комнате и долгое время из нее не выходил.
Мальчик думал, что стрелки, как паразиты, ползают под его кожей и отсчитывают время до смерти, поэтому он расплакался и стал прощаться со своими друзьями. "Я скоро умру, — говорил он, — возьмите мои игрушки и иногда кладите цветы на могилу. — с серьёзной миной выдавал ребенок.
