Игры Безрассудных. Изгнание

ЛИНКОЛЬН

Он еще никогда не сталкивался с таким хаосом, какой царил сейчас в лаборатории. Нервное возбуждение, суета, лихорадочное ожидание — все это, казалось, достигло точки кипения.
Работы по изучению ДНК динозавров с целью поиска вируса или какого-то другого генного оружия, способного очистить Пилорию от этих ящеров, были объявлены приоритетными для ученых всей Эртазии. Ходили слухи, что образцы ДНК велоцирапторов и тираннозавров отправлены в крупнейшие научные лаборатории всех четырехсот жилых зон континента. Считалось, что это позволит быстрее решить стоящую перед учеными задачу. Кроме того, был значительно расширен штат каждой лаборатории, что позволяло вести работу круглосуточно, в несколько смен.
Подобная атмосфера царила, наверное, во всех лабораториях, но в центре, где работал Линкольн, она была особенно напряженной.
Почему? Потому что это место было выбрано одним из главных центров изучения ДНК тираннозавров. Все разговоры здесь велись исключительно о них, но не о том, насколько опасны эти ящеры, а об их анатомии, повадках, генетических особенностях. Это были научные дискуссии. И вели их люди, никогда не встречавшие этих чудовищ. Не знавшие, как прогибается земля под их тяжелыми лапами, не ощущавшие запаха гниющего мяса, идущего из пасти этих хищников, не видевшие крови на их зубах.

А в памяти Линкольна все эти воспоминания были живы, они до сих пор заставляли его просыпаться посреди ночи с криком, в холодном поту, с колотящимся сердцем.
Что такое тираннозавр, в Эртазии по-настоящему не знал никто, кроме него самого, Сторм, Лейфа да еще нескольких финалистов, которым посчастливилось вернуться из той экспедиции живыми. Но Сторм даже не смотрела в его сторону, Лейф бесследно затерялся где-то в своем Нордене, остальные... Честно говоря, Линкольн понятия не имел о том, что стало с остальными, да его это и не интересовало. Вот и получалось, что ему, по сути, не с кем было поговорить обо этом. Не было никого, кто понимал бы, каково это — прижимать к груди яйцо тираннозавра, ощущая пальцами шершавую поверхность его скорлупы, чувствуя тяжесть украденного сокровища. Нет, у лаборантов были совершенно неправильные представления о тираннозаврах. Да, они могли взахлеб обсуждать, насколько опасен этот гигант, но только в теории. Что такое тираннозавр на самом деле, они не знали, да и не могли знать — откуда? А вот Линкольн знал.
Он обвел взглядом шумную, бурлящую лабораторию. Со всех сторон его окружали серые халаты — обычная униформа научных работников. Море серых тряпок, среди которых Линкольну было душно, тесно и жарко. Марево все сильнее напоминало ему Пилорию, и он постарался прогнать от себя мысли о ней, но не смог. Слишком многое сейчас напоминало ему о другом континенте.
Все эти люди...
Да, все эти люди в серых халатах старались разгадать тайну ДНК динозавров, чтобы изобрести смертоносное оружие против них. Но почему они считают, что это важнее поиска лекарства против болезни, которая убивает его сестру и когда-то убила его отца? Лекарства, о котором так давно, так сильно мечтал Линкольн.
Он, конечно, понимал, почему ученые не торопятся найти вакцину. Дело в том, что Смотрителям кожная чума была даже на руку — она помогала более или менее держать под контролем неудержимый рост населения Эртазии. Но заикнуться об этом вслух — получить билет в один конец до шахт. Поможет ли это чем-нибудь Арте?..
Линкольн заставил себя успокоиться и перестать думать о том, насколько полезным мог бы оказаться такой мозговой штурм, если направить его на поиски лекарства от чумы, а не смертоносного вируса для тираннозавров. Затем он двинулся к вычислительной машине и ввел цифры. Работа, которую он выполнял в лаборатории, была несложной, даже примитивной. Вымыть предметные стекла для микроскопов или пробирки. Ввести в машину данные. Когда аппарат закончит считать, оторвать бумажную ленту с результатом и отнести ее в кабинет руководителя лаборатории, Лоркана Филда.
Спустя пару минут машина, погудев, выплюнула тонкую бумажную полоску, и Линкольн оторвал ее. Белыми лентами был усеян уже весь кабинет Лоркана, напоминавший теперь взрыв на бумажной фабрике. И это притом, что на континенте практически не осталось деревьев и бумага стала очень ценным материалом. Такая безрассудная расточительность раздражала юношу гораздо больше, чем он мог от себя ожидать, но что поделать — ради своих ученых правительство готово было терпеть любые затраты.
С лентой в руках Линкольн протиснулся к кабинету Лоркана. Помимо разбросанных повсюду бумаг, здесь громоздились многочисленные коробки — часть была открыта, и из них прямо на пол вывалилось содержимое. Свободного места в кабинете практически не осталось. Сам Лоркан в своем белом — начальник, как-никак! — халате стоял спиной к Линкольну, по плечам рассыпались густые седые волосы. Одной рукой ученый что-то лихорадочно записывал мелом на доске, которая уже так густо была покрыта буквами и цифрами, что парень терялся в догадках, как в них вообще можно разобраться, не то что понять.
Он поднял руку, чтобы постучать, но остановился. Лоркан Филд всегда казался ему чуточку сумасшедшим, хотя, возможно, именно таким и должен быть настоящий ученый?
Подождав немного, Линкольн все-таки стукнул о дверной косяк.
— Доктор Филд? — окликнул он.
Лоркан порывисто обернулся, взметнув при этом в воздух бумажную метель.
Линкольна он, пожалуй, не узнал, и даже не взглянул на него. Просто нетерпеливо протянул руку и схватил бумажную ленту, продолжая при этом что-то бормотать себе под нос.
Линкольн вздохнул, повернулся, собираясь уйти, и...
— Уф! — врезался во что-то большое и твердое.
Подняв глаза, он увидел перед собой широкую грудь и черный плащ Смотрителя. А еще выше — лицо, с которого на него взглянула пара знакомых лиловых глаз.
— Что ты здесь делаешь? — прогремел Рибен Дон, Главный Смотритель их зоны.
Запугивать людей и давить на них Смотрители умели превосходно. Они привыкли, что перед ними все раскланиваются. Но за прошедший месяц Линкольн много размышлял, многое увидел в ином свете и перестал дрожать от страха при виде черного плаща. Что же касается Рибен Дона, то с ним у Линкольна были свои, особые счеты. Все началось в тот день, когда Рибен Дон «забыл» назвать имя Линкольна в числе финалистов, заставил понервничать и едва не спровоцировал скандал. Представляете, что было бы, не сдержись тогда Линкольн? И чем бы все закончилось для финалиста, выступившего против Главного Смотрителя? А потом была экспедиция на Пилорию, вернувшись из которой, парень уже видел себя победителем, добившимся лечения для своей сестры. Но Рибен Дон назначил дополнительное испытание, которое Линкольн проиграл... Как же он устал от всего этого!
А еще юноша знал, что Рибен Дон — отец Сторм, хотя сам он этого никогда не признавал и, наверное, никогда не признает.
Ведь у Смотрителей не может быть семьи — это первый закон Эртазии. Предполагается, что они целиком должны посвятить жизнь служению своему народу... При этом ходили рассказы о семьях Смотрителей, нарушивших этот закон. Когда такое нарушение вскрывалось, вначале бесследно пропадала семья, а сразу за ней исчезал и сам Смотритель. Раньше Линкольн считал эти истории не более чем слухами. Однако во время экспедиции на континент динозавров он лично встретился там с бывшим Смотрителем по имени Блейн. Его сослали туда именно за то, что у него была семья в Эртазии. Блейна отправили на Пилорию умирать, но он сумел выжить рядом с динозаврами.

Но даже зная теперь о суровом наказании для оступившихся Смотрителей, Линкольн не испытывал к Рибен Дону ни малейшей симпатии или сочувствия.
Вот почему он не отвел взгляда и спокойно, даже дерзко ответил Главному Смотрителю.
— Я здесь работаю. Вы этого не знали?
Рибен сердито фыркнул, сверкнул своими лиловыми глазами и сказал, оттолкнув Линкольна.
— Лоркан! Вас ждут в медицинском центре.
Профессор, успевший к тому времени вернуться к доске и формулам, резко повернулся и тревожно спросил.
— Что?
— Тэйрин, — ответил Главный Смотритель. — Ее привезли туда.
Линкольн еще не успел выйти за дверь, поэтому Лоркан Филд бесцеремонно толкнул его в спину и поспешил прочь по коридору в своем белом, развевающемся на ходу халате.
Линкольн же медленно побрел на свое рабочее место, размышляя по дороге:

«Тэйрин. Так, кажется, зовут дочь Лоркана Филда. Ее привезли в медицинский центр. Она что, тоже заболела кожной чумой? Вероятно, да, иначе зачем было Главному Смотрителю лично сообщать об это ученому? Передать менее важную информацию мог бы и любой другой Смотритель».
А еще это был признак больших перемен, которые начинались в Эртазии. Лоркан Филд вместе с другими ведущими учеными становились главной надеждой Эртазии. Именно они в случае удачи смогут решить проблему динозавров и откроют людям путь на новый плодородный континент, Пилорию. А это означает, что ученые становятся в Эртазии могучей силой и приобретают власть, которую постепенно начинают терять Смотрители.
Так что у Рибен Дона, возможно, были веские причины пытаться удержать Лоркана на своей стороне.
Но гораздо важнее то, что, если дочь Лоркана действительно больна, Линкольну можно попытаться найти в лице ученого бесценного союзника в борьбе за лекарство против кожной чумы.