vouфapo

отродье

Со мной моя любовь, и страх, и ласка.
Я — тихий плеск в тени плакучей
ивы.
И сны мои, как жизнь -
неторопливы.

Сычена называли отродьем.

Его сестры, только заметив своего кровного брата на горизонте, растворялись в чаще деревьев, либо же ныряли в водную гладь, не желая видеть своего собрата.

Но разве Сычен виноват?

Его мать, прекрасная нимфа по имени Метида*, зачала своего сына после связи с Зевсом, но кто же мог подумать, что богиня родит мальчика?
Прекрасную наяду*,-нимфу ручьев, озёр и рек,- в мужском обличие? Да ещё и всего наполовину покровителем водной стихии? Ведь помимо того, что мальчик был душой своей небольшой, но быстрой реки, переходящей в ручей, он также мог разговаривать с деревьями и заставлять траву расти.
И его сестры, красавицы и любимицы богов Олимпа, ненавидели младшего брата.
Сычен был необычайно красив: светлые волосы и такая же кожа, казалось, что порой она даже прозрачная, ярко-розовые губы, горящие глаза и обворожительная улыбка. Парень не был мускулист, не умел быть грубым и жестоким. Если люди в сознании отрывали ветки деревьям - Дун не мог наказать их просто потому, что не хотел причинять смертным боль; скорее он был более женственным, нежным и ласковым.
Метида, мама, всегда утешала сына и говорила, что он - самая прекрасная нифма не только в Греции, но и во всем мире. И это были причины, по которым океаниды, нереиды, ореады и другие нифмы посылали грозные взгляды в сторону блондина, сдерживаясь, чтобы не попытаться задушить бедного мальчика сейчас же.

Сычен был одинок.

Но он был любимцем богов.

Не раз даже сам Зевс предлагал сыну «развлечься», но парень лишь испуганно глядел на отца, сглатывал и отрицательно мотал головой.
Разве это - правильно?
Зато его сестры были только рады предаться плотским утехам, издавая смешки, смотря на то, как их братик дрожал и боялся даже намёка на подобное.

Сычен думал, что будет сам вплоть до того, как его ручей и речка высохнет, а дерево рядом срубят либо оно засохнет.

Но потом появился он.

Он приходил каждый день на рассвете и закате, снимал с себя все, что тогда называлось одеждой, и с головы нырял в ручей Сычена, а не Озомены или Персеиды.* И это безумно льстило.
Красивый, высокий, с тёмными волосами и чёрными, будто ночь, глазами. Он всегда появлялся один, без друзей или родственников, купался около часа и уходил, оставив за собой ещё не успокоившуюся гладь воды и камень на сердце наяды.

Это был человек, в этом не стоило сомневаться: Сычен слышал биение его сердца, ощущал тепло тела и чувствовал мурашки по коже, когда неизвестный заходил в воду.
Каждый раз, видя юношу, Дун прятался за деревом калабрийской сосны*, растущую рядом с рекой, иногда - за большим камнем, наполовину в воде. Он не хотел спугнуть этого волшебного парня, из-за которого сердце нимфы трепетало и желало лицезреть кареглазого как минимум всю жизнь.
Конечно, иногда наяда рвалась подойти, узнать имя, услышать дивный голос, прикоснуться кожа к коже и сполна насладиться совместным временем, которое они могли бы провести вдвоём, но Сычен быстро отгонял от себя эти глупые мысли.

Потому что это - тоже неправильно.

Ведь он - живой человек, будущий воин и чей- то муж, а Сычен - бессмертная нимфа, которая умрет тогда, когда высохнет её река или засохнет сосна.

Но судьба, вопреки гневу Зевса, который видел и ощущал влечение сына к смертному, распорядилась иначе.

////////

*Метида - богиня, олицетворяющая мудрость; океанида, первая супруга Зевса;
*Наяды - нимфы водных источников: рек, ручьёв и озёр;
*Озомена и Персеида - одни из самых известных океанид;
*Калабрийская сосна - евроазиатский вид растений семейства Сосновые, растущий в Греции;