Игры в Аду

Глава 4. Вечерний урок

В квартире было привычно тихо. «Может, Рафаэль умер?» — потешил я себя приятной мыслью. Правда, мы еще не приступили к самому интересному, но смерть ангелочка избавила бы меня от многих проблем. Я включил свет на кухне, заглянул в холодильник, содержимое которого меня не порадовало – пара заплесневелых кусочков сыра и колбасы. Зато в морозилке обнаружилась пачка пельменей. Я поставил воду греться и пошел в ванную комнату. Тут я сразу уловил тонкий запах, чужой. Ангелочек был здесь. Даже не смотря на мой приказ. Что ж, я имею полное право его наказать. Освежившись, я снял костюм и накинул халат. Подарок Эла. Из тончайшего черного шелка с ярким драконом на спине. Мне он очень нравился. Вернувшись на кухню, я обнаружил, что вода закипела, и кинул туда пельмени. Затем я сел на стул и позвал: 

— Ангелочек! 

Тишина. 

— Считаю до трех. Если ты не появишься, то я сам приду, а это, могу пообещать, тебе явно не понравится. Один. 

Улавливаю далекий шум и быстрые шаги. Через минуту передо мной предстает Рафаэль, взлохмаченный, заспанный, с отпечатком чего-то на щеке, что ему заменяло подушку. Его ноздри впитывают запах съестного, и он с вожделением смотрит на кастрюлю. 

— Что я говорил перед уходом? 

Он хмурится, но отвечает: 

— Не трогать холодильник. 

— Правильно, — хвалю я. Мой тон становится мягче. – Что еще? 

— Туалет. 

— Молодец, — я ласково ему улыбаюсь. – Что-нибудь еще?

Ангелочку не нравится мой тон, не нравится моя улыбка, он чувствует опасность, исходящую от меня, и понимает, что попал. Он не хочет тянуть, играть со мной и говорит: 

— Про душ ты ничего не говорил. 

Не зря я сегодня потратил свое время на разглагольствование о невоспитанности молодежи. Вот передо мной яркий пример, дерзкий и с плохой памятью, к тому же еще и с вызовом смотрящий на меня. 

— Когда я сказал не пользоваться «прочим», это самое «прочим» как раз и подразумевало душ, — пояснил я, вставая. 

Он открыл рот, но ничего не успел сказать. Моя рука сомкнулась у него на горле, не давая возможности вздохнуть. Я легко его поднял над собой и с умилением смотрел на его жалкие попытки вырваться. Попытки сводились к двум вещам: подергать ногами и ущипнуть меня за руку, которая ему так мешала. Не знаю, как это должно было воспрепятствовать мне, но выглядело комично. Постепенно он покраснел, захрипел, даже обмяк как-то. Перед тем, как его глаза закатились, я отшвырнул его к дальней стенке, а сам занялся пельменями, они как раз приготовились.