Демон в тебе

1996. Декабрь. 3

Гарри не понял, как его светлые чувства превратились в одержимость, которая раздражала всех вокруг, в том числе и Рона, начавшего уставать от Лаванды.

Он пытался убедить себя, что следить за Драко на Карте Мародеров – не преступление. В конце концов, у него было оправдание. Шаткое, неубедительное, не оправдывающее его ни на грамм оправдание: он не видел Малфоя днями. Еще неделю назад было так легко поймать его в коридоре, не без помощи Карты, разумеется, но на днях он стал просто... исчезать. Его друзья околачивались в гостиной, на этажах, но его вместе с ними не было и в помине. До этого легко было вечером поймать его во время дежурства, утащить на особенно темный подоконник в нечасто используемом коридоре и увлечь в поцелуй, обнять и растечься по полу от радости, раздирающей все его существо.

Драко даже ни разу не спросил, по какой такой интересной причине его всегда так легко найти. Он позволял глубоко, грубовато целовать себя под рубашкой, чтобы никаких следов не оставлять на шее. Он целовал в ответ так же жарко, как и прижимался к Гарри, обвивая за шею руками.

И эти исчезновения перестали давать Гарри хоть чуть-чуть вздремнуть ночью. Он долго следил за Картой в перерывах на чтение «Расширенного курса Зельеварения» и, в конце концов, сам не замечал, как веки слипаются и он проваливается в сон.

Поттер пробовал подловить Драко после уроков, но тот сбегал слишком стремительно, будто догадывался обо всех планах гриффиндорца. День, два он мог стерпеть. Но когда это игнорирование перешло все границы четырех дней, а намеки не дали никаких результатов, он решил поступить так, как ему много раз до этого советовала Гермиона – надавить.



Пошла только вторая неделя декабря, а на уроках Флитвика дисциплину как рукой смело. Усугубляло ситуацию еще и то, что традиционные промежуточные экзамены в этом году были проведены на неделю раньше положенного, и теперь студенты со всех сторон говорили все об одном: Рождество, рождественская вечеринка факультетов, вечеринка Слизнорта и планы на каникулы. И если вечеринка Клуба Слизней касалась не каждого, то рождественская вечеринка факультетов была у всех на слуху: традиционное мероприятие, только раз проводившееся с особенным размахом – во время Турнира Трех Волшебников и именовавшееся Святочным балом. В рядовые года все было намного скромнее, но девушки не отказывали себе в удовольствии появиться в красивых мантиях на людях и потанцевать вместе с кавалерами. «Ведуний» также ожидать не следовало, поэтому Гарри даже не придавал этому событию значения. А вот Клуб Слизней его порядком нервировал: вечеринку Слизнорт проводил накануне Рождества, на следующий день после бала. И Поттер не знал, радоваться суматохе вокруг или нет: у него был единственный человек на примете, с которым он готов был посетить любое, даже самое нудное и пафосное мероприятие, но именно с этим парнем ему не рекомендовано было появляться даже в одной комнате.

Ему придется что-нибудь придумать, чтобы не идти, или переступить через себя и пригласить какую-нибудь девушку, дабы весь вечер выслушивать ее монотонное щебетание.

Скукота.

Гарри сидел на задней парте вместе с Роном и нервничал. Уизли начали порядком надоедать бесконечные возгласы «Бон-Бон!» каждый день без передышки, и все чаще он подсаживался к прежним друзьям, не без подколок принимающих его обратно. Однако о Малфое Гарри ему и словом не обмолвился, чему Гермиона была несказанно рада: кроме жалоб на слизеринца-бойфренда ей пришлось бы выслушивать нытье на тему «гадкий-змей-слизеринец-бойфренд-моего-лучшего-друга». И бонусом: «Гермиона, почему ты так спокойна?»

В руках Поттера крутилась заколдованная бумажка, трансфигурированная в змейку. И теперь он трусил отправить ее по адресу.

Малфой сидел в окружении своей свиты и громко над чем-то смеялся. Гарри не хотелось, чтобы кто-либо, кроме самого Драко, был в курсе записки.

В какой-то момент Флитвик одернул их компанию, и Крэббу с Гойлом пришлось выполнить какое-то легкое, но унизительное наказание.

Пока ученики хохотали вокруг, Гарри взмахнул палочкой, и змейка целенаправленно поползла в сторону слизеринской половины класса.

Поттер зачарованно наблюдал, как она преодолевает чужую обувь, мусор под партами, и в конце концов заползает по стулу Драко вверх, а затем, проскальзывая по бедру, касается руки.

Малфой вздрагивает и смотрит себе на ладонь. Он бросает осмотрительные взгляды на своих друзей, разворачивая послание. Пробегается глазами по написанному, а затем, сжимая пальцами бумагу, оборачивается и смотрит в упор на Поттера.

Но Гарри поглощен уроком. Отвлекается лишь на шутки Рона о тупых Крэббе и Гойле. Смеется и не смотрит по сторонам, но чувствует его взгляд на себе.

Ожидание мучительно. Что, если он ответит какую-нибудь гадость? Или еще хуже - не захочет отвечать вообще?

Гарри начинает нервно постукивать ногтями по столешнице, когда чувствует движение по своей ноге. Поттер облегченно разворачивает свое же послание.

Он написал точно так, как они договорились с Гермионой, обреченной помогать друзьям до конца дней своих.

Его сердце сделало кульбит.

Под его резкими, исчерпывающими словами и просьбой не играть с чувствами идеальным почерком Драко был выведен ответ.

Точнее, и вопрос, и ответ.

_Ванна старост, 22:00?_

Чуть ниже два слова: «да» слева и «нет» справа.

«Да» было небрежно обведено малфоевской рукой.

Гарри облизнул губы и, не поднимая головы, дрожащим в пальцах пером еще раз обвел «да» и вдобавок черкнул кое-что от себя.

Он краем глаза наблюдал за Драко. Как он, не подавая виду, разворачивает змейку и пробегается по ответу на ответ глазами. Его губы растянулись в кривой улыбке, он спрятал развернутую змейку в карман и, будто не специально откинув голову, посмотрел на Гарри и беззвучно прошептал:

- Засранец.