–Блин еще секунда и все я больше не могу.Я его хочу. Я поцеловал его прерывисто страсно.
— Я не гей!
— Ой, заткнись.
И на этих словах оба замолчали, соединяясь влажными губами в сладком долгожданном поцелуе. Карма целовал медленно, исследуя каждый миллиметр чужого рта. Его руки осторожно расстегивали чужую рубашку, позволяя Нагисе чувствовать холод его пальцев, аккуратно касающихся разгоряченной кожи.
Сказать, что голобуглазка терял голову, — значит ничего не сказать. Он кончался как человек, падал в бездну и сходил с ума. Карма целовал головокружительно, так, как еще никогда и никого не целовал. Шиота хотел Акабане до покалывания на кончиках пальцев. Когда же Нагиса издал свой первый протяжный стон, Карма понял, что пропал. Что мир для него перестанет существовать, если ежедневно он не будет слышать этот высокий прекрасный стон.
— Нагиса, — старший на секунду оторвался от желанных губ, едва преодолевая желание припасть к ним вновь, — ты хочешь меня?
— Да, — с придыханием.
И парень хватает чужую руку, тянет на кровать полуголое тело и встает, не в силах пошевелиться. Кожа Шиоты идеальна. В лунном свете, который щедро проникает через окно,Нагиса кажется нереальным. Каким-то мифическим существом. Божеством, в котором нет ни одного изъяна. Тонко очерченные кубики пресса, сильные руки, темные ореолы затвердевших сосков, прикрытые глаза и трепещущие ресницы.Карма вдруг очень пожалел, что не умеет рисовать. Потому что Он был искусством. Потому что его нужно было бы выставлять в музеях, но Карма бы не позволил. Потому что мое. Потому что не отдам.
— Так и будешь смотреть на меня? — спрашивает Нагиса , распахивая глаза и устремляя на убийцу тяжелый почерневший взгляд.
— Ты… Блядь. Ты самый совершенный педик в этом мире, — честно признается Карма, а Нагиса смеется, потому что вроде мило, а вроде и в манере старшего.
— Тогда возьми меня, наконец, и сделай настоящим педиком.
— Так ты ни с кем?
