Семнадцатая жена

Глава 3 Любовь к музыке

Мина сидела в так называемых антресолях и наблюдала царившую на сцене вакханалию. Ей была противна сама мысль такого разгула в опере Гарнье, но глупо отказываться из-за убеждений и эстетических соображений от столь солидной суммы, предложенной всего лишь за её консультации как промышленного альпиниста и наблюдение во время концерта за конструкциями и креплениями. Хотя злой рок всячески мешал Мине качественно выполнить свою работу, и совесть до сих пор ещё её терзала. Хотя какие могут быть муки совести в нашем мире у человека в тридцать лет. Были несчастные случаи с работниками и подрядчиками при подготовке, она едва не попала в аварию, а теперь ещё еле успела с самолёта из-за оцепления в аэропорту Шарля де Голля. Вечер четверга, а там перекрыли огромную полосу ради поджидавшего какую-то загулявшую шишку частного самолётика, ехидно подмигивавшего своими огоньками озлобленным пассажирам в зале ожидания. К счастью, вначале как всегда шёл разогрев публики без разных трюков и по своей специализации Мина ничего не пропустила. Но теперь, ближе к концу, публика стала толпой, ломившейся в экстазе к сцене, на которой творилось что-то невообразимое. И не только на сцене.

Юлия Девил, женский лик антихриста, Ева нашего времени, пятый всадник апокалипсиса, исполняла заключительный номер своего концерта, поднявшего цунами протестов и восхищения, едва стало о нём известно. Исполняя песни в причудливой смеси рока, готики и электроники, она за почти шесть лет своей карьеры превратилась в кумира миллионов, её тексты стали одним большим гимном вошедшему в моду само разрушающему безумству. Все общественные деятели ненавидели Юлию Девил, но само общество – боготворило.

И сейчас эта бледная как мел девушка с длинными, чёрными, как уголь, волосами, доходившими до пояса, вытянутым и немного угловатым лицом, придававшим любому её выражению свойственные только Юлии аристократичность и очарование, исполняла на роскошной сцене Парижской оперы переписанную в угоду ведомой ею же самой моде арию из «Призрака оперы». Длинное облегающее платье, начинавшееся высоким стоячим воротом и заканчивавшееся длинным шлейфом, занимавшим пятую часть сцены, с цепями, идущими по манжетам, от талии и к краям освещённого пространства переливалось иссиня-черным под тысячей огней. Огромные гротескные декорации, представлявшие собой смесь изображений, сошедших с картин Босха, выступали из глубины сцены. Электронные инструменты и мощные усилители заняли оркестровую яму. Танцоры, одетые в одни лишь цепи и обрывки ткани, занимали не только всё свободное от шлейфа платья пространство, но и вращались на цепях под потолком, на огромной хрустальной люстре кувыркалось не меньше трёх акробатов. Пару раз безумное, словно в экстазе тело пролетело прямо перед глазами Мины, и она не могла точно сказать, в себе был этот человек, и вообще было ли это ещё человеком разумным. Ария предусматривала партнёра, и им был оперный певец с великолепным голосом и какой-то известной итальянской фамилией, но на него практически никто не обращал внимания.