Семнадцатая жена

Глава 5 Посторонним С

Он карабкался вверх, выше и выше по каменным уступам, неровно сложенным из гранитных блоков. Яркое и безжалостное, неестественно огромное солнце висело над головой как золотое блюдо, закрывая почти всё небо. Не было ни облаков, ни приятной глазу голубизны, только огромное жарящее светило и серая дымчатая пустота вокруг. А путник всё поднимался и поднимался, обдирая в кровь ладони. Ступни были уже содраны и кровоточили, приходилось преодолевать уступы, опираясь на колени, стараясь, чтобы длинная тканевая роба, бурая от пота и прилипшей пыли, попадала меж раскалённым добела камнем и измученной плотью. Он не знал зачем, куда и откуда он поднимается по бесконечному ребру исполинской пирамиды, но знал, что прошли уже тысячелетия, а он всё ещё в пути. Словно Сизиф или Тантал из греческих легенд, он с той же обреченностью и безысходностью не останавливался и не оглядывался, продолжая карабкаться выше и выше. Несколько раз казалось, что в небе что-то пролетело, но солнце было столь огромно, что никакая тень его бы не закрыла. Возможно, он бежит от чего-то неведомого или жуткого, от того, кто хочет убить его, или от знаний, которых боится принять. Возможно, это «что-то» и мелькало в небе, а может это только воображение. Больная игра изнемогающего разума в измученном теле, растерзанная душа которого мечется в тонких стенках с бешеной силой и отчаянием обречённо бьющегося сердца. Лишь он, неведение и пустота, немилосердное солнце и плавящийся гранит вселенской пирамиды.

Внезапно окровавленная рука не нащупала следующей ступени, и он кубарем покатился вниз по земляному склону, получая ушибы и ссадины о камни, пока не упал в воду. Мелкий проточный ручеёк, холодная родниковая вода которого показалась спасением. Сначала путник жадно напился, потом перевернулся на спину, давая воде омыть измученное тело, смыть запёкшуюся кровь, прилипшую грязь и пыль. Так лежал он, не считая минут и часов. Но стоило отдыху и блаженству заполнить его до краёв, как вода стала теплеть, став горячей, забурлив, приобретя омерзительный вкус. Вкус крови. Путник выскочил из ручья, а тот закипел, стал наполняться алым соком, выходя из берегов, топя жухлые цветы, распустившиеся было на берегу. Страдалец отступал назад, пока спину не разрезала ножом раскалённая кладка. Он обернулся. Вверх поднимались уступы пирамиды, гранит которой обжёг сквозь промокшую робу. Бурлившая кровавая река приближалась, лизала основание каменных блоков, а мученик уже взбирался дальше, думая, что в первый раз он тоже убежал от кровавой реки, и что было это уже далеко не единожды.