Магия сказок

Красная Шапочка. Глава 5. Дерни за верёвочку, дверь и откроется...

Бредя по тропинке, Гермиона размышляла о несправедливости жизни в целом и конкретно в данной ситуации. Если бы спросили её мнение, то она, конечно, предпочла остаться со Снейпом и даже с Малфоем — так ей было бы спокойнее. Но её мнения не спросили, и вместо этого теперь Гермионе приходится идти к какой-то эфемерной бабушке. Сделав пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться, она попыталась переключиться на что-нибудь более приятное в эмоциональном плане, чем мысли о противном и несправедливом профессоре. Бросив взгляд на окружавшую её красоту дивной природы, ведьма умиротворённо улыбнулась — увиденное настраивало на позитивный лад. Постепенно тяжёлые мысли отступали, а на смену им вновь возвращалось ощущение лёгкости и спокойствия. Дойдя до очередной небольшой полянки, Гермиона остановилась от вида захватывающей дух картины: на лугу пестрели всевозможные цветы самых ярких расцветок, по краю тропинки росла земляника, которая так и просилась в рот. Не удержавшись от соблазна, девушка поставила корзинку и сошла с дорожки. Хихикнув и перехватив сачок поудобнее («Дежавю», — подумала Гермиона), она побежала по поляне, пытаясь поймать хотя бы одну бабочку. Гермиона чувствовала себя ребёнком, с радостными воплями она бегала по траве, пока, наконец, не упала от приятной усталости. Перевернувшись на живот, гриффиндорка потянулась к кусту земляники и, оборвав все ягодки, запихнула их в рот, зажмурившись при этом от удовольствия. Сев и поджав под себя ноги, она принялась обрывать землянику со всех кустиков вокруг и торопливо запихивать её в рот, довольно вздыхая и облизывая пальцы. Когда со всей земляникой было покончено, она поднялась на ноги, собираясь продолжить своё путешествие. «В конце концов, может, Снейп и прав — возможно, если мы сделаем все, как написано, у нас может появиться шанс вернуться обратно. А значит, чем быстрее я доберусь до бабушки, тем лучше». Ещё раз осмотрев красивую поляну, Гермиона решила собрать цветов и подарить их старушке — пусть порадуется. Нарвав огромный букет, она повернулась к корзине, но, услышав странный звук, замерла на месте. Звук повторился, он был похож на тихое раскатистое рычание. Сглотнув, девушка осторожно повернулась. На краю поляны, в тени деревьев, сидел огромный серый волк. Он неотрывно смотрел на неё своими большими чёрными глазами, пасть растянулась в оскале, который больше походил на довольную хищную ухмылку при виде лёгкой добычи. Букет выпал из рук ведьмы, по спине сбежала холодная струйка пота. «Похоже, я сделала глупость, сойдя с тропинки», — запоздало пронеслось у неё в голове. Расширившимися от ужаса глазами Гермиона смотрела, как волк поднялся и сделал в её направлении пару шагов. Попятившись назад, она споткнулась о стоявшую позади корзину и упала, с немым ужасом наблюдая, как волк всё так же неторопливо, мягко ступая большими лапами, приближается к ней. Вспомнив, что дядя сказал кричать, она открыла рот, но не издала ни одного звука. Горло сдавило от паники, а чёрные глаза, будто гипнотизируя, не давали крику вырваться наружу. Подойдя ближе, волк снова сел, и Гермионе показалось, что он довольно улыбается, глядя на неё. — Здравствуй, Красная Шапочка. Куда идёшь? — спросил волк мягким баритоном, чуть склонив набок голову. Гермиона попыталась отползти подальше, но ноги почему-то отказывались принимать участие в процессе, и она осталась на месте. Волк сидел и смотрел на неё, явно чего-то ожидая. Сейчас он был похож на большую собаку, вернее, на собаку-переростка — довольная морда и опущенные уши придавали ему довольно милый вид; хвост, слегка подрагивая, метался по траве. Но девушка прекрасно осознавала, что перед ней не собака, а волк, хоть сказочный и говорящий, но все же зверь, а значит опасный. — Какая невоспитанная девочка! — снова заговорил он. — Разве тебя не учили вежливости? — Здравствуйте… — сдавленно прошептала Гермиона. — Я иду проведать бабушку, — она сглотнула, безуспешно пытаясь проглотить ком, стоявший в горле. — Проведать бабушку — это хорошо, — волк переступил лапами, устраиваясь поудобней и явно настраиваясь на долгую беседу. — А что, к бабушке пустая идёшь? — спросил он. — Нет. Гостинцы несу, — почти оправдывающимся тоном отвела Гермиона. — Гостинцы — это тоже хорошо. А что несёшь? — волку, похоже, доставлял удовольствие этот неспешный разговор, и его нисколько не смущало, что собеседницу слегка потряхивает. — Пирожки, масло и мёд, — перечислила девушка. Она осторожно села, потихоньку приходя в себя. Мысли в голове засуетились, пытаясь составить план выхода из этой ситуации, поскольку даже вежливый разговор не гарантировал благополучной развязки. — А пирожки с чем? — поинтересовался волк. Встав, он подошёл к корзине, заставив Гермиону снова похолодеть. — С мясом есть? — Не знаю, — ведьма отодвинулась подальше, наблюдая, как волк, поддев носом салфетку, покрывающую корзинку сверху, засунул морду внутрь. Она встала на ноги и отошла на пару шагов, осматриваясь по сторонам в поисках какой-нибудь палки и, желательно, большой. Но единственной палкой был сачок, правда лежал он далековато, и шансов добраться до него совсем не было. — С мясом нет, — проворчал волк, высовывая голову, — только с капустой и грибами. Я их не люблю. — Понятно, — зачем-то сказала Гермиона, хотя ей было всё равно, любит он их или нет. — Я тоже, — вежливо добавила она. — А бабушка твоя далеко живёт? — поинтересовался зверь. — Да… нет, — она неуверенно пожала плечами. — За лесом, наверное. — А-а-а, — протянул волк. Развернувшись, он пересёк поляну и скрылся между деревьев. Через пару секунд до Гермионы дошло, что волк просто ушёл. Не веря своей удаче, она схватила корзину и бросилась бежать по тропинке, решив, что не остановится, пока не доберётся до дома бабушки. Она бежала уже минут десять и начала задыхаться. Молясь про себя, чтобы добраться быстрее, девушка вдруг увидела на опушке дом, похожий на тот, из которого вышла утром. Добежав до двери, она остановилась и постаралась отдышаться. В горле пересохло и першило от быстрого бега. Гермиона постучала в дверь, надеясь, что этот домик принадлежит именно её бабушке, а не какой-нибудь другой. — Кто там? — послышался голос из-за двери. — Это я, Красная Шапочка, — все ещё тяжело дыша, ответила Гермиона. — Дерни за верёвочку, дверь и откроется. Дёрнув за верёвочку, Гермиона услышала щелчок и толкнула дверь. Зайдя внутрь, она поискала глазами бабушку, ожидая, что та выйдет навстречу. Дом внутри оказался не таким большим, как казалось снаружи. Гермиона стояла в маленьком коридоре, справа была кухня, а слева бабушкина спальня, дверь в которую была открыта. Заглянув в комнату, Гермиона увидела старушку лет семидесяти, лежащую на кровати. На ней был смешной жёлтый халат в горошек и странный кружевной чепчик на голове. — Здравствуй, бабушка! — поздоровалась Гермиона, надеясь, что приветствие прозвучало жизнерадостно. — Здравствуй, внученька! Ты чего такая запыхавшаяся? — заинтересованно спросила старушка, поблескивая глазками. — Торопилась, — ответила девушка, с содроганием вспоминая причину своей торопливости. — Как твои дела? — заботливо поинтересовалась женщина. — Спасибо, хорошо, — Гермиона поискала глазами, куда можно было бы присесть. — А я вот приболела, — пожаловалась бабуля. — Хорошо, что ты пришла. Дел по дому много накопилось, у меня сил уже не хватает, а ты, внученька, с лёгкостью справишься. Ты корзинку-то на кухне поставь, — улыбнулась старушка, — раньше начнёшь — раньше закончишь. Кивнув, Гермиона вышла из комнаты и направилась на кухню. Поставив корзину на стол, она поискала глазами какую-нибудь жидкость — жажда после бега мучила нестерпимо. Заглянув в ведро, стоящее на небольшой скамейке, она разочарованно вздохнула — оно было пустое. — Бабушка, а есть что-нибудь попить? — Ой, внученька, хорошо, что напомнила! Ты за водой сходи к колодцу, заодно и попьёшь. Ещё раз разочарованно вздохнув, Гермиона подхватила ведёрко и вышла из дома. Не заметив упомянутого колодца перед домом, Грейнджер решила обойти здание, надеясь, что он находится там, на территории огорода, а не где-нибудь в лесу. Взглянув на лес, она поёжилась — ей ещё предстояла обратная дорога. Колодец оказался за домом. Гриффиндорка довольно улыбнулась — не пришлось далеко идти. У своей цели она вытянула шею, заглядывая внутрь. На дне плескалась прозрачная вода, от неё исходил приятный холодок, который тут же охладил разгорячённую от бега кожу и вызвал блаженный вздох. Крутанув ручку, Гермиона стала смотреть, как ведро с гулким плеском ударилось о гладкую поверхность и начало тонуть, захлёбываясь водой. Налюбовавшись зрелищем, она снова взялась за ручку и потянула её, наматывая цепь и поднимая ведро с желанной жидкостью. Наконец оно показалось, Гермиона схватилась за ледяной ободок и, потянув, поставила на стоящий рядом пенёк. Зачерпнув пригоршню, она с наслаждением умыла пылающее лицо, ощущая лёгкое покалывание на коже, зачерпнув вторую, с жадностью принялась пить и, лишь утолив жажду, удовлетворенно вздохнула. Взяв двумя руками потяжелевшее ведро, Гермиона медленно зашагала к дому, на ходу обдумывая слова бабушки о помощи по хозяйству. Она, конечно, не рассчитывала надолго тут задерживаться, но и уйти и при этом так и не помочь старушке не могла — совесть замучает. Да и страшно идти в лес. Поставив ведро на лавочку, Гермиона вернулась в комнату и устало прислонилась к дверному косяку. — А, ты уже всё, — довольно произнесла старушка. — Да, — вымучено выдавила Гермиона. — Очень хорошо, — заулыбалась бабуля, чуть ли не потирая руки от удовольствия. — Давай, внучка, нечего без дела стоять! — скомандовала она. — Посуду надо помыть, обед приготовить, в доме прибраться, дров к очагу принести, а потом расскажешь мне, как у вас с матерью дела, да про замужество своё тоже… Ты кого выбрала-то? — щебетала, не умолкая, она. — Хотя ладно, ты приступай, а про жениха потом расскажешь… — она поудобней устроилась в кровати и прикрыла глаза. — Я пока отдохну, нездоровится мне что-то, — перешла на болезненный шёпот бабушка. «На все эти поручения у меня уйдёт целый день, — с досадой подумала Гермиона. — И палочки, как назло, нету». Ей хотелось поскорее вернуться домой, чтобы узнать, как можно встретиться со Снейпом, ну, или кто он там теперь — Гансом. К тому же девушку одолевали смутные сомнения насчёт недомогания бабушки: у старушки был вовсе не болезненный вид, а даже наоборот — цветущий, и она явно лукавила о своём недомогании. Похоже, на неё обманом хотели свалить всю работу, а ей, как гриффиндорке, это ужасно не нравилось. Она не выносила вранья и не любила за кого-то что-то делать без уважительной на то причины — ей на всю жизнь хватило Гарри и Рона с их несделанными уроками, которые она по дружбе (ну, и ещё по доброте душевной) постоянно доделывала. В конце концов, бабушка могла просто попросить — неужели внучка бы ей отказала? Гермиона решила понаблюдать за женщиной, заранее уверенная, что её подозрения только подтвердятся. Отправившись на кухню, Гермиона замерла около раковины, с неприкрытым недовольством оглядывая на гору посуды: «Делать нечего, придётся мыть», — возмущено подумала она, принимаясь за дело. Погрузив руки в мыльную пену, гриффиндорка выудила первую тарелку и принялась натирать её без особого энтузиазма. — Внученька… — донеслось до неё. — Да, бабушка? — А ты пирожков принесла? — Принесла, — утвердительно ответила Гермиона. — А с чем пирожки? — С капустой и грибами. — Ой, мои любимые! — восхитилась старушка. — Внученька, а принеси, пожалуйста, пока ты работаешь, я перекушу. Если тебе нетрудно, конечно… — Конечно нетрудно, бабушка, — Гермиона ополоснула руки, достала из корзинки пирожки и, положив их на тарелку, понесла угощение старушке. — Вот. Приятного аппетита! — с улыбкой пожелала она. — Спасибо, милая, — глаза старушки довольно заблестели. Приняв тарелку, она с громким причмокиванием откусила пирог. — Ты иди, милая, не буду тебя отвлекать, — она махнула рукой, отсылая девушку. Возразить на это Гермионе было нечего, и она вернулась на кухню. Снова запустив руки в раковину, она выудила вторую тарелку и принялась тереть. — Внученька! — снова позвала женщина. — Да, бабушка? — Внученька, а молочка мне не принесёшь? — Конечно, бабушка, — выдавила Гермиона, закатывая при этом глаза. — Сейчас, одну минуточку… — Ой, поторопись, милая, пить очень хочется! — донёсся до девушки страдальческий голос. Гермиона огляделась в поисках чего-нибудь похожего на молоко, или того, во что оно могло быть налито. Заметив глиняный кувшин на полке, она сняла его и заглянула внутрь — к счастью, там нашлось искомое. Наполнив чашку, девушка с вымученной улыбкой направилась в спальню. — Вот, бабушка, пожалуйста… — Спасибо, милая, — улыбнулась старушка, забирая чашку из её рук. — Иди, иди! Не буду тебе мешать заниматься делами. Натянув кислую улыбку, Гермиона развернулась и снова поплелась на кухню. Она постояла около раковины, прислушиваясь, не понадобится ли что-нибудь ещё этой воистину несносной женщине. Не услышав ни звука и надеясь, что бабушка угомонилась и утолила все свои потребности, гриффиндорка снова принялась за посуду. — Внученька… — снова донёсся до неё требовательный голос. — Подойди, пожалуйста. Швырнув от возмущения тарелку в раковину, Гермиона услышала бьющийся звук и тихо выругалась. — Что там случилось, милая? — Ничего. Я уже иду, бабушка, — прохладным тоном ответила девушка, еле сдерживая своё раздражение. Зайдя в комнату, она выразительно посмотрела на старушку. — Ты что-то хотела, бабуля? — Да, милая. Подай, пожалуйста, бумагу, хочу письмо твоей матери написать, с рекомендациями по выбору твоего жениха. А то навыбираете ещё... Гермиона сжала зубы и сделала глубокий вдох: — А где она лежит? — Вон там, в комоде… — указала старушка одной рукой, второй поправляя съехавшее одеяло. — Я вставать-то боюсь, голова кружится, — тихим голосом добавила она, — мало ли что… — Конечно, бабуля, не вставай, я подам, — так же тихо ответила Гермиона. Гермиона не провела с этой женщиной и часа, а ей уже хотелось сбежать отсюда, только бы не видеть её. Внезапно Гермиона устыдилась своих мыслей — может, бабушке действительно нездоровится, к тому же ей наверняка не хватает общения, а её любимая внученька стоит и злится из-за ерунды! Ну, подумаешь, позвали пару раз. Достав бумагу, девушка с улыбкой протянула её женщине: — Вот, возьми, бабушка. Что-нибудь ещё? — спросила она. — Нет, милая, спасибо. Кивнув, Гермиона вышла. Вернувшись к раковине, она стала вылавливать разбитую тарелку. Больно уколовшись, Гермиона громко ойкнула: — Ну вот, порезалась! — прошипела она, засовывая палец в рот. — Внученька, — Гермиона подпрыгнула и засунула палец глубже, стараясь удержать нецензурное выражение готовое сорваться с губ. — Внученька… — Твою ж мантикору за ногу! — всё же не сдержалась она. — Внученька… — Да, бабуля! — рыкнула девушка. — Подойди, я забыла тут кое-чего… — Уже иду, — прошипела Гермиона. Практически влетев в комнату, гриффиндорка остановилась около кровати, сверля настырную женщину глазами: — Что ты хотела, бабушка? — чётко произнесла она, надеясь, что старушке понадобилось что-нибудь важное, иначе она за себя не ручается. — Я забыла про конверт тебе напомнить, он мне тоже понадобится… — Гермиона заметила, как в глазах женщины промелькнуло что-то, похожее на раскаяние, но быстро исчезло. — Ты посуду-то домыла? — невинно поинтересовалась бабушка. — Нет. — А чего так долго? Я думала ты уже всё… — А я тщательно мою! — Ты у меня умница, — и, кивнув, словно в подтверждение своих слов, принялась что-то строчить на бумаге, абсолютно не замечая девушку. Кипя от раздражения, Гермиона выбежала на улицу, чтобы побыть в тишине и чтобы эта невыносимая женщина не смогла до неё добраться. Добежав до колодца, она устало опустилась на траву и прислонилась к нему спиной, чувствуя прохладу камней. Вытянув ноги, девушка блаженно закрыла глаза — возвращаться не было ни сил, ни желания.