Сдавайся!

9

Когда захлопнется твой капкан На ужин Поттер с Гермионой пришли вместе, и сияющий вид Поттера вызывал у Малфоя что-то похожее на приступы зубной боли. Последний, в свою очередь, поглядывал на Малфоя с явной насмешкой, Грейнджер же — с виноватым видом. И Драко весьма не нравилась вся эта ситуация. Ему опять казалось, что он чего-то не знает, из мозаики «Гермиона Грейнджер» опять выпал какой-то недостающий элемент, и целостная картина ускользала от него, как туман испаряется под лучами утреннего солнца. Промаявшись вечером в кровати и так и не заснув, Драко решил прогуляться по ночному замку. Настырный внутренний голос с интонациями покойного Снейпа твердил, что вероятность встретить Грейнджер в ночных коридорах стремится к нулю, и проще подойти к ней днём и отозвать в сторонку — подальше от поттеровских ушей — и поговорить. Даже если это закончится очередным мордобоем. «Осталось только придумать, о чем поговорить», — хмыкнул Малфой про себя. Он боялся, что без заранее подготовленных вопросов его интеллект опять объявит ему бойкот, и он будет стоять и тупо пялиться на Грейнджер, как Гойл на обед. «Ну и сравнения, Малфой», — голос Снейпа в голове сочился ядом. Драко улыбнулся и кивнул своим мыслям, твердо решив, что утром последует намеченному плану. Однако Малфой предполагает, а Мерлин располагает, и, завернув в любимый Грейнджер коридор третьего этажа, он увидел знакомый силуэт на подоконнике. Глубоко вздохнув, он напустил побольше прохлады в голос: Когда я буду готов умереть от ран — Не спится? — Ой, — Гермиона вздрогнула и опустила невесть откуда взявшуюся палочку, — это ты, — выдохнула она облегченно. — Ага, что-то сон не идет, видимо, из-за смены часовых поясов совсем сбилась с ритма. — Хорошая у тебя реакция, Грейнджер, — Драко кивнул головой на палочку в ее руке. — Гермиона. — Что? — Ты можешь называть меня Гермиона. — Гермиона, — Драко помолчал, пробуя имя на вкус и перекатывая его во рту, — у тебя красивое имя, — выдал он свой вердикт. — Спасибо, — в голосе Грейнджер слышалась улыбка, хотя лицо было серьезно. — А ты почему не спишь? — Честно? — Драко посмотрел на Гермиону, останавливаясь рядом с подоконником так, чтобы видеть ее глаза. — Я думал. Думал о… О тебе. Вы с Поттером помирились? — вдруг спросил он. — Да, — Гермиона отвернулась к окну, — помирились. — Не скажу, что я рад, — хмыкнул Малфой, — но все же, что он тебе такого сказал, что ты сменила гнев на милость? Гермиона мотнула головой, продолжая глядеть в окно. — Эй? Гермиона шмыгнула носом. — Ты что, снова плачешь? — и Драко набрался смелости и аккуратно взяв Гермиону за подбородок, повернул ее лицо к себе. По лицу Грейнджер катились крупные слезы, и у Драко опять стало тяжело под ребрами. — Я прибью этого идиота, — совершенно серьезно сказал Драко, глядя Гермионе в глаза. — Вот прямо сейчас убивать пойду, если ты мне не скажешь, что он тебе такого сказал. Неужели наконец-то в любви признался? Дай слово, что перестанешь казнить меня Губы Гермионы сложились в букву «О», и Драко с удовольствием полюбовался бы на это милое зрелище подольше, но он ждал ответа. С силой, удивляющей его самого он молился, чтобы он не опоздал. Куда и почему он мог опоздать, Драко пока не понимал, но чувствовал, что это было очень важно. — А ты типичный слизеринец, — фыркнула вдруг Гермиона и утерла слезы. Драко выразительно поднял брови, намекая, что ждет продолжения этого эмоционального пассажа. — Скользкий тип, — снова фыркнула она. — М-м-м, если тебе доставляет удовольствие меня оскорблять, ты, конечно, можешь продолжать, но я все так же жду ответа, — Драко с несвойственной ему улыбкой глядел на Грейнджер. — Ну, во-первых, нет, — тяжело вздохнула Гермиона, поняв, что Малфой не отвяжется, его странное любопытство она уже успела хорошо изучить, да и ей само хотелось выговориться и разложить ситуацию по полочкам. — Гарри мне в любви не признался. А должен был? — неожиданно для себя ехидно спросила она. — Это было бы логично, — тут же последовал невозмутимый ответ. — Поттер по тебе с ума сходит — это видно всем. Гермиона отвернулась, смахивая вновь выступившие слезы, и продолжила: — Мы просто поговорили. Он спросил меня про Рона, и я рассказала ему… — О чем? О вашей нежной и негасимой любви с Уизли-шестым, которую вы так активно демонстрировали здесь? — и Малфой указал на злосчастный внутренний дворик. — И ты туда же! — простонала Гермиона. — Да разговаривали мы, разговаривали! — Видели мы, как ты с ним разговаривала, — неожиданно язвительно фыркнул Малфой, — обжимались как третьекурсники по весне. Поттер чуть из штанов не выпрыгнул. — А ты? — скопировала его голос Гермиона. — Ниоткуда не выпрыгнул? Любопытный ты наш, — снова фыркнула она. — Продолжай, — голосом Драко можно было царапать стекло. Гермиона зло глянула на него, но, поколебавшись, все-таки продолжила: — Так вот, Гарри думал, что мы с Роном пара, а я ему рассказала, что между нами ничего нет… — Слава Мерлину, Грейнджер! На один умный поступок в жизни тебя хватило! Стала жестокой игра — Знаешь что, — Гермиона спрыгнула с подоконника и злобно уставилась на Драко, — зачем я все это тебе рассказываю? Ты смеешься надо мной, издеваешься над моими друзьями. Да пошел ты! — и она повернулась, собираясь уйти, однако путь ей преградила рука, упершаяся в стену. — Нет, Грейнджер, — Драко говорил тихо, — мы еще не закончили. Значит, ты рассказала Поттеру, что с Уизли вы уже не пара, но Поттер тебе еще сам не признался. Идиот. Но так даже лучше. — Почему? — опешила Гермиона, глядя на Малфоя снизу вверх. — Потому что если бы он тебе признался, знаешь, что бы было? — Что? — Ты бы бросилась ему на шею, и через год у вас бы родился первый маленький Поттереныш. Сдавайся! — Да я... Да ты! С чего ты это вообще взял? — возмущение Гермионы все нарастало. — Я не люблю Гарри! Я имею ввиду, я не люблю его так! В твоей войне ничья, и я прошу — возвращайся — Любишь — не любишь, но отказать бы не смогла. Это же Гарри Поттер! Герой и спаситель магического мира и твой лучший друг! Самый лучший человек на свете по версии Гермионы Грейнджер! Скажи мне, что я не прав? А, Грейнджер? Сдавайся! Гермиона во все глаза смотрела на Малфоя: таким взволнованным она его еще не видела ни разу за все восемь лет знакомства. С горящими глазами, открытым лицом и растрепанными волосами, в легких брюках и темно-сером джемпере Малфой был... Очень привлекательным. — Я не знаю, — покачала головой она, сбитая с толку своими странными мыслями. — Не знает она. Гермиона Грейнджер и отсутствие логики, — как-то устало пошутил Драко, опуская руку и отворачиваясь лицом к окну так, что теперь Гермиона видела только очертания острых скул и напряженные плечи. — Это сейчас ты говоришь, что не любишь, — как-то устало продолжил он. — Но дай Поттеру время: месяц, полгода, год и ты полюбишь его. Не сможешь не полюбить. Это факт, Гермиона, — теперь голос его звучал сдавленно, — факт. А теперь, внимание, вопрос. Хочешь ли ты такой жизни? — так же не поворачиваясь, спросил он. Гермиона стояла и, склонив голову набок, смотрела на Драко: — Я не знаю. В моей пустыне ты мираж, Но не исчезай — Подумай, Грейнджер. Хорошенько подумай. А я пойду, пожалуй, — с этими словами Драко развернулся и собрался было уйти, но теперь уже его удержала вытянутая рука: — А почему, — Гермиона запнулась, — почему тебя так интересует этот вопрос? Я не верил Что без любви душа, как без воды, высыхает Драко внимательно поглядел в ее глаза, пробежался взглядом по высоким скулам и пышной шевелюре, худенькой фигурке и так восхищавшим его тоненьким пальцам и остановил свой взгляд на губах, и в его глазах вспыхнуло какое-то непонятное Гермионе осознание. Я больше тебе не враг — Поэтому, — резко нагнулся и прижался своими губами к её в легком поцелуе. Несколько секунд спустя он оторвался от замершей девушки и криво улыбнулся: — Потому что я, кажется, влюбился в тебя, Грейнджер. Сдавайся!