Случившиеся друг с другом

10

Живоглот терпеть не может Драко Малфоя. Хотя Гермиона не совсем уверена — возможно, Глотику не по нраву все Малфои в принципе, просто в постоянной зоне досягаемости оказался только младший. И его Живоглот вполне отчетливо ненавидит. К сожалению, Малфою не занимать наблюдательности — он давно уже это заметил и не перестаёт теперь обвинять его во всех смертных грехах. Сейчас, глядя на истерящего и брызжущего слюной Малфоя, Гермиона полностью разделяет чувства Живоглота. — Теперь-то тебе не выкрутиться, Грейнджер. Твой облезлый кошак стащил мой бекон и разодрал мне руку! Он у тебя просто бешеный! Завтрак только начался. Почти бессонная ночь над докладом по Зельеварению даёт о себе знать — Гермиона ещё толком не проснулась, и меньше всего ей хочется вести светскую беседу с Малфоем. Немного радует, что он и сам выглядит не слишком бодрым — похоже, Снейп в домашних заданиях суров одинаково и к чужим, и к своим. Гермиона устало трёт виски и нехотя отвечает: — Да-да, Малфой, опять мой кот, конечно. У тебя навязчивая идея, тебе не кажется? Или паранойя. С чего ты взял, что это Живоглот? Малфой раздраженно фыркает и суёт ей под нос руку. На запястье краснеют три тонкие длинные полосы. Даже крови нет, но Малфой продолжает нападать: — Теперь ты мне голову не заморочишь — я на одну секунду отвернулся, поворачиваюсь, а бекона нет! А под столом наглый рыжий хвост! Я его схватил — на месте преступления, обрати внимание, Грейнджер! — а он разодрал мне руку, зарычал и сбежал. Весь Слизерин видел — это был твой кот! Живоглот любит бекон, Гермиона знает. И малфоевского бекона для котика ей совсем не жалко. Гермионе хочется спать или пару литров крепкого кофе. А с Малфоем спорить не хочется совершенно, поэтому она закатывает глаза и категорично заявляет: — Брось, Малфой. Вам, слизеринцам, веры нет. Это не мой кот! * * * — Грейнджер, твоя рыжая обшарпанная горжетка порвала мое эссе! Малфой в бешенстве. По бледной коже пошли красные пятна. Гермиона незаметно бросает взгляды то в одну, то в другую сторону. Во-первых, нужно убедиться, что Живоглот успел скрыться с места преступления. А во-вторых, остаётся надежда, что вот-вот появится смотритель и приструнит разошедшегося Малфоя: всё-таки так вопить посреди Библиотеки Академии при Министерстве Магии — не лучшая идея. Но смотрителя по-прежнему не видно, и Гермиона вступается за Живоглота: — Не говори ерунду, Малфой. У Живоглота полно дел поважнее, чем трогать твоё бездарное, безграмотное, без… бессмысленное эссе. По правде сказать, Гермиона, конечно, знает, что это именно Глотик растерзал пресловутое эссе. И даже немного сочувствует Малфою — учёба в Академии даётся нелегко даже ей, а Малфой вообще редко показывается за пределами Библиотеки. Увы, Живоглот в своей ненависти не ведает сочувствия. Но не выдавать же его этому извергу Малфою! К тому же, у него нет никаких доказательств… — А я говорю, что это он! Он ещё и чернила разлил. Тут по всему столу отпечатки его лап, и шерсть рыжая прилипла. Это сделал твой кот! — А вот и нет! Это не мой кот!.. * * * Метким броском Малфой отправляет свою скомканную мантию на стол перед Гермионой. Бросок неплох, да и силы он явно вложил в него немало, Гермионе остается лишь порадоваться, что целился он не в неё. Сам Малфой нависает над ней и один за другим мечет испепеляющие взгляды. Очень хочется спросить, что он забыл в её кабинете, но Гермиона молчит и недоумевающе смотрит на мантию, затем на Малфоя, потом снова на мантию. Делать недоумевающий вид становится всё труднее, потому что она, кажется, начала понимать, в чём дело… — Скажи-ка мне, Грейнджер, — угрожающе тянет Малфой, — ты специально натаскала своего драного кота на меня? Гермиона вскидывает на него преувеличенно невинные глаза и молчит. Хочется засмеяться, но тогда ей точно не поздоровится, и Глотика больше не получится брать с собой на работу. А ему так тоскливо одному дома… Нужно как-то его выгородить. И надо же было такому случиться, что именно Малфой заметил Живоглота в Министерстве! Гермиона, конечно, уже продумала линию защиты в случае, если Малфой их выдаст. Всё-таки Живоглот — полуниззл, а она работает в отделе по защите магических существ. Можно будет выкрутиться, но не хочется, так что в глубине души Гермиона благодарна Малфою, что он не раскрывает её секрет. Жаль, что у Глотика благодарности ни на грамм. Малфой тем временем продолжает возмущаться: — Молчишь? Ну молчи-молчи… Или опять скажешь, что это не он? Вся моя мантия в рыжей шерсти. Одно из двух — или это твоя рыжая мочалка на ней повалялась, или в мой кабинет наведался кто-то из Уизли. А Уизли, конечно, умом не блещут, но не настолько чокнутые! Отсюда вывод — это твой кот. Гермиона косится на мантию. Действительно, все в шерсти — живого места не видно. Надо повнимательнее следить за рационом Живоглота. Или это период линьки начался?.. И как он ухитрился незаметно пробраться в кабинет Малфоя? Он ведь на другом этаже… Вывод Малфой сделал верный и, пожалуй, не заслужил этой выходки, но не соглашаться же с ним — и Гермиона возмущенно возражает: — У Глотика есть отличное спальное место, и какая-то дурацкая мантия ему ни к чему! Уж будь уверен, это не мой кот! * * * Вид у Малфоя обиженный. Ещё час назад, он был, похоже, довольно зол, но уже немного успокоился. Конечно, не настолько, чтобы промолчать и оставить причины своих переживаний при себе. Четырнадцатое февраля — не лучший день для возмущений Малфоя, да еще и в Министерстве пришлось задержаться. Гермиона устала, но обречённо вздыхает и готовится слушать. — Грейнджер, это рыжее чудовище… Этот твой кот… По-моему, он просто надо мной издевается! Он перешёл уже все границы. Что я ему, в конце концов, сделал?! Похоже, поток обвинений может длиться ещё долго, и Гермиона решает вмешаться — нужно же всё-таки выяснить, что натворил Глотик на этот раз: — Ты не мог бы поконкретнее? Я не знаю, в чём ты его обвиняешь, но всё же думаю, это не мой кот. — Вот. Без лишних объяснений Малфой кладёт перед ней небольшую прямоугольную коробочку. Коробочка упакована креативно — обрывки розовой декоративной бумаги неровно скреплены скотчем. В несколько слоёв. Сверху красуется открытка, и только аналитический склад ума помогает Гермионе понять, что изначально она была в форме сердечка. Отметив, что с клеем и скотчем у Малфоя отношения явно не самые тёплые, Гермиона вопросительно поднимает брови. Теперь Малфой выглядит не только обиженным, но и смущённым. Отводя взгляд в сторону, он поясняет: — Я купил тебе подарок ещё месяц назад. Очень хорошо всё спрятал — на верхнюю полку в шкафу, за твоей пляжной сумкой. И всегда следил, чтобы дверь была закрыта. Но этот кот хитрый, как чёрт! Он меня ненавидит, я тебе серьёзно говорю! Я не представляю, как он туда залез, но разорвал все в клочки, и Репаро не помогает… — Ну да, это потому что он — полуниззл, наверное… Малфой едва не подпрыгивает на месте и торжествующе тычет пальцем в дальний угол комнаты, где на шкафу благоразумно прячется Живоглот: — Ага! Значит, хоть на этот раз ты не отрицаешь, что это твой кот! Гермиона заглядывает в открытку. Склеена она коряво, но это не мешает разобрать слова внутри: «Гермиона! Хочу проводить с тобой не только День святого Валентина, но и каждый день своей жизни. Д.М.». Она смотрит Драко прямо в глаза и твёрдо произносит: — А это не мой кот. — Делает шаг вперёд и, привстав на цыпочки, кладёт руки ему на плечи: — Это же наш кот. Об одной конкретной сказке Древний, словно свет, Сказочный сюжет — Девушка и принц… "Красавица и Чудовище" Гермиона тащит Драко в кино. Ну, как — тащит, уговаривает, но о-о-очень настойчиво: — Пожалуйста, что тебе стоит? Это же просто фильм! Драко морщится. Он уже был однажды в кино, и ему, мягко говоря, не понравилось. А кому понравится целая толпа шумных, бесцеремонных маглов вокруг? Не успел фильм тогда начаться, как они все начали шуршать какими-то пакетиками, хрустеть едой из этих самых пакетиков, перешептываться… А ведь фильм был довольно неплох, но сейчас Драко, хоть убей, не может вспомнить, о чем там шла речь. Зато не обремененные интеллектом жующие лица маглов он запомнил хорошо. Гермиона не унимается: — Драко, ну давай сходим! Это была моя самая любимая история в детстве, да и сейчас… Так хочется посмотреть, какой из нее получился фильм. Драко закатывает глаза. Он уже почти сдался, но предлагает последнюю альтернативу: — Может, ты бы сходила с Джинни? Или с Лавгуд? Гермиона отрицательно машет головой: — Нет, я хочу с тобой! Это же «Красавица и Чудовище» — наверное, самая романтическая история на свете. И там есть даже магия! Она так смешно выкладывает этот свой козырь с магией, словно он может что-то изменить. Но голос у нее такой печальный, а глаза такие умоляющие, что Драко с позором сдает оборону — и они идут в кино. * * * В этот раз все даже хуже, чем было в прошлый. Сейчас по случаю премьеры кинозал забит битком. Драко все меньше нравится эта затея, особенно, когда он замечает, что многие пришли с детьми. Его озаряет нехорошее подозрение, и он почти шипит на ухо Гермионе: «Ты что, притащила меня на детский фильм?» Гермиона почти пугается и, отведя глаза, оправдывается: «Такое дело… Это сказка. Но она не только для детей! Для взрослых тоже!» Драко очень хочется психануть и уйти. Но для этого пришлось бы протискиваться к выходу через толпу маглов, а для аппарации прямо из переполненного зала он недостаточно зол. Усевшись на свое место и сердито нахохлившись, он готовится к худшему. В кинозале гаснет свет. * * * Когда по черному экрану начинают ползти финальные титры, свет загорается и зрители тянутся к выходу. Весь фильм что-то не давало Драко покоя — что-то ускользающее, но навязчивое. И вот уже на титрах он вдруг понял: Гермиона до ужаса похожа на эту Бэлль из фильма! И дело не только во всех этих книжках, в безрассудной храбрости, в готовности пожертвовать собой ради близких… Да ведь она даже внешне похожа! Большие карие глаза, каштановые волосы… Конечно, у принцессы из фильма волосы совсем не такие, но Драко без памяти влюблен в кудри Гермионы, и по его (единственно правильному!) мнению, у каждой сказочной принцессы должны быть именно такие волосы. Странно, но создатели сказочных фильмов и мультфильмов почему-то не разделяют его мнения. Только однажды он видел подходящую прическу — и очень похожую на Гермионину — у принцессы в мультфильме, кажется, «Храбрая сердцем». Но, к несчастью, принцесса была рыжая, и это все совершенно испортило. А вот эта Бэлль из фильма действительно сильно напоминает Гермиону, о чем Драко и спешит ей сообщить. Гермиона заливается румянцем. Конечно, каждой девушке приятно сравнение со сказочной принцессой — особенно, если она возвращается домой из кино по чавкающим мартовским лужам, в пуховике и смешной вязаной шапочке. Но, сказав об этом сходстве, Драко неожиданно понимает кое-что еще. Он резко останавливается и ошеломленно спрашивает: — Что же выходит: тогда я — Чудовище? Гермиона на секунду замирает, а потом заливается смехом. Отсмеявшись, она отвечает: — Ну конечно! Если бы все чудовища были такие очаровательные, как ты, все принцессы бы тут же побросали своих принцев! Она еще немножко посмеивается, но Драко непреклонен: для него вдруг складывается вся картинка. Теперь он абсолютно уверен, что он и есть Чудовище из сказки — избалованный и заносчивый наследный принц с невыносимым характером, изменившийся благодаря любви красавицы Бэлль. И в конце он из противного принца становится прекрасным принцем. Изложив свою теорию Гермионе, Драко ждет комментариев. Гермиона, конечно, поначалу спорит, но в итоге соглашается, что отголоски логики в его словах есть. Драко удовлетворенно кивает и уточняет: — И жили они долго и счастливо? Гермиона хихикает и отзывается: — Да-а-а… И умерли в один день! — Вот еще! И ничего не умерли. Никогда, — горделиво вскидывает голову Драко. Гермиона скептически косится на него и усмехается: — Что, лавры Волдеморта все-таки не дают тебе покоя? Тоже грезишь бессмертием? Драко одаривает ее снисходительным взглядом: — Смейся-смейся, потом еще просить будешь, чтобы поделился!.. Солнце давно уже село, и Лондон выпускает на улицы голубые весенние сумерки и несмелый дымчатый туман, развешивает желтоватые светляки фонарей. Споря и смеясь, Драко и Гермиона уходят вдаль по аллее, и совсем скоро их фигур уже не различить. Кажется, будто они растворились в этом пьянящем весеннем вечере, но скорее всего — просто свернули за угол, что сегодня, в принципе, одно и то же. Как в любой уважающей себя сказке, они, конечно же, будут жить долго-долго и неправдоподобно счастливо. И, само собой, даже не подумают умирать. Вот еще чего не хватало!..