хочешь быть разбойником не люби принцессу

Поэтэссы.

Анфиса захлопнула толстую тетрадь со стихами, тем самым привлекая внимание Дженис. Блондинка повернула голову в сторону шума. 
—Тс-с,—Прошипела Джен,—Чего шумишь?
—Не могу ничего придумать,—Пробубнела грузинка и упала на кровать. 
Дженис встала с пола и прошлась по комнате под взгляды девушек. 
—Анфиса не может писать, пора ей это дело бросать!—Усмехнулась. 
—А Дженис одеться пора, пока не началась брачная игра!—Подала голос Амелия, которая залазила в окно. 
—Явилась!
Дженис зашипела и цокнула языком, подошла к окну, села на подоконник, не дав Амелии нормально залезть в комнату. Блондинка достала тонкие сигареты и закурила. 
—Ты где была?,—Саманта вылезла из под одеяла. 
—Секрет,—Амелия приложила указательные палец к губам и усмехнулась. 
—Секреты хранит Амелия, небось скрывается комедия,—Дженис выдохнула дым сигарет.
—Хреновая из тебя поэтесса,—Амелия закатила глаза и ускакала прочь. 
Эти слова очень сильно задели Дженис и девушка отвела взгляд. Она мечтала писать стихи, выступать в театре, но все обернулось вот так. Теперь она заточена в решётках этого старого серого интерната! От всех этих мыслей, девушка выронила сигарету со рта, но тут же потушила её носком туфли, быстро соскочила с "насеста" и вышла из комнаты. Она спустилась вниз, к воротам интерната и встала прямо над входом, спустив с плечей рубашку. 
—Я не хочу здесь больше жить, 
Терзаясь чувствами больными, 
Хотелось бы все изменить, 
Но лишь -увы, 
Назад нам не дано уплыть... 
Сомнения, 
И страх, 
Как заточение, 
Оковы, 
От рамок чужого мнения , 
И добровольное как не хотелось отчуждение, 
Все это нужно пережить, 
Как бурю в корабле-
Крушении..
Останутся на сердце шрамы наваждения, 
Лишь время и покой 
И окружение, 
Помогут нам, 
Все это пережить 
За столь немалое теченье времени,—Джен произнесла стихотворение громко, чётко и с выражением. Так, что бы её было слышно очень хорошо. 
—Аргх!—Прохрипела девушка и закрыла лицо руками. 

Салли смотрел на блондинку с окна, усмехаясь.
—Поэтесса хуева,—Ларри встал у окна и скривился.
—Ларри,—Осуждающе простонал Фишер. 
—Что? Заебала меня эта цаца уже, везде перед глазами маячит.
Салливан искренне не понимал, как можно было встречаться с человеком, которого ты ненавидишь. Неужели Ларри настолько заигрался в роль "крутого парня", что переступил через себя? Сал перевёл взгляд на Джонсона, внимательно изучая его. 
—Чего? 
—Ничего... 
Но взгляд Фишер не отводит, наоборот, смотрит внимательнее. Лоуренс опускается, чтобы быть на одном уровне с приятелем и пародируя его взгляд, так же всматривается в лицо соседа. Их лица близко, в несколько миллиметров друг от друга. 
—Эй вы!—Слышится с улицы,—Голубки! 
Роджер—главный воспитатель смотрит грозно, ведёт под руку Дженис. Девушка вырывается и дергается, но сильная мужская рука не отпускает её. 
—Спустились на первый этаж, немедленно! 
Ларри цокнул, но направился к двери. Салли последовал за ним. 

***

—Дорогие мои дети,—Роджер ходил из одного угла коридора, в другой,—Вчера вечером были замечены невероятные, мать его, стихи на заборе. Голубой, как большинство тут стоящих, краской. Круглыми, как персики, которые привозит Анфисин брат, буквами... 
Приведённые примеры показывали, что воспитатель был слегка пьян. Ну или слишком зол. Не разберешь.
—Чо, блять?—Джонсон поднял бровь, но пятки от пола не оторвал. 
Как говорилось: "пятки поднял—честь потерял". Сидеть на корточках было удобно. Да и это единственный способ присесть сейчас. 
—Внимательно изучив тетради каждого из вас, я сделал вывод,—Роджер вытащил из толпы Дженис и Салли,—Что это одна из вас, поэтессы херовы! 
—Чего?—В один голос взвизгнули "поэтессы".
—Я парень!
— Парни не ходят с хвостиками!
— Ходят!,—Вмешалась Джен. 
Эта перепалка на повышенных тонах могла бы происходить вечно, если бы Ларри не встал с пола.
—У обоих есть алиби. Дженис куртизанила с Гоблином всю ночь, а Салли был в комнате, со мной.
Все зашушукались. Кажется, будет много слухов насчет отношений Салливана и Лоуренса. 
Роджер прищурился и отпустил обоих. Его глаза выражали презрение к Джонсону. Все прекрасно знали, что у них была взаимная неприязнь. 
Вскоре всех распустили. Ларри взял Фишера и Дженис под руки и повел на задний двор, чтобы своими глазами посмотреть на это безобразие. Сзади плелся Роберт с фотоаппаратом. 
"Салли Фишер—Бог оргазмов"

Щёлк. Роберт запечатлил искусство вандализма на пленку. Чуть позже еще и лицо ахуевшего Ларри. 
—И кто это мог написать?—В типичной своей манере проговорила Дженис и фыркнула. 
Блондинка тут же поймала взгляд Джонсона и отвернулась, намекая на то, что еще обижена его предательством. 
—Не знаю, кто это написал, но стирать придется нам. 
Ларри поставил на землю ведро с водой и тряпки. 

***

Шатен сидел на подоконнике и курил. в комнате не было никого, кроме него и Салливана. Голубоволосый сидел на кровати друга в его майке, обняв колени. Все были на ужине, а сейчас, видимо, пошли на киносеанс. Воскресенье, как никак. Хочется как-то развлечься, пусть и в стенах интерната. 
—Тебе очень идет, принцесса,—Ларри усмехнулся. 
Фишер цокнул языком и уткнулся лицом в колени. Юноша все еще думал над их отношениями. В голове всё спуталось. Салли любит Ларри, но у него язык не повернется назвать его возлюбленным. Просто трахающиеся друзья? Как вариант... 
У Ларри же были другие мысли. В последнее время, он стал всё чаще слышать, что "Тот самый Ларри Джонсон изменился" и "Cтарого чувака уже не вернуть". Да и сам Джонсон начал замечать в себе какие-то изменения. То на уроки вовремя придет, то мусор за собой выкинет, то и вовсе от кокаиновой дорожки откажется. 
От раздумий обоих прервал скрип двери. В пороге стояла взлохмаченная Дженис. 
—Чего тебе?
—Амелия беременна... От Фишера...