Бегущие сквозь время.

Смысл жизни.

***

Коннор проснулся рано. Даже слишком. Казалось, что после всех событий он должен был проспать как минимум сутки. Тем не менее, он почувствовал что вновь полон энергии и жизненных сил. Даже раны почти не болели. Хотя, возможно это только потому, что он уже несколько часов лежал не шевелясь.

В голове парня проносились события прошлого дня. Снова и снова. Перед глазами мелькали, сменяя друг друга, пистолет, нож и глаза Жнеца, которые Коннор запомнил до конца дней. Ледяной, не выражающий абсолютно никаких эмоций взгляд. Никаких, кроме насмешливости и презрения.

Полежав так минут десять и попялившись в потолок (парень отметил, что он на удивление хорошо сделан, без единой трещинки и без единого пятна от затапливаний), Андерсон тяжело вздохнул и поднялся с кровати. Было непривычно, так же, осознавать, что его спина совершенно не болит, как было после сна на его личной кровати. С грустью осознав, что больше так красиво жить он не сможет, Коннор тихо вышел из спальни.

На самом деле, он даже хотел было перенести Маркуса на кровать и тихо уйти, но от этой затеи пришлось отказаться. Во-первых, на плече и на животе по-прежнему были раны. А во-вторых уходить не попрощавшись было бы, как минимум, не очень вежливо.

Андерсон тихо прошёл на кухню и щёлкнул выключателем, сразу прикрыв глаза, чтобы немного привыкнуть к яркому свету, вспыхнувшему в следующее же мгновение. Проморгавшись и немного приготовившись же, парень шуганулся обратно в коридор от неожиданности. На подоконнике сидел Маркус и наблюдал за жизнью города, бурно кипящей даже ночью.

— Чёрт, ты меня напугал, — вздохнул Коннор, подходя к другу и садясь на подоконник рядом с ним. Андерсон точно так же взглянул на ночной Детройт. Завораживающее зрелище, особенно с высоты.

— Извини, — вздохнул Манфред.

— О чём размышляешь? — поинтересовался Андерсон, видя, что его друг пребывает в глубокой задумчивости.

— Я не могу поверить во всё случившееся. — признался он, — В то, что всё так быстро прекратилось. Спокойная, размеренная жизнь. Все эти постоянные нравоучения отца. Его замечания по поводу того, что я не идеален... Что никто не идеален. Что весь мир полон изъянов, которые он пытается... Пытался исправить в своих картинах, — парень. Горько усмехнулся и покачал головой, — Но это не важно. Скажи мне лучше, который час, если тебе не трудно, разумеется.