— Откуда вы вообще умеете это делать? — недовольно интересуется Цуна, наблюдая за тем, как руки Реборна буквально скользят по воздуху и делают что-то просто неописуемое с её волосами, на что сам мужчина только хмыкает и продолжает своё дело. — Вам, вроде как, только причесаться и нужно, да и то по вам не скажешь. У вас есть дочь?
— Племянница, — равнодушно поправляет Реборн и, туго затягивая резинку, перекидывает заплетенную косу через её плечо. — Вот только и она посамостоятельнее тебя будет. А ей, знаешь ли, четыре.
— О, как мило с вашей стороны, вы сравнили меня с четырехлетним ребенком, — иронично фыркнула Цуна и болезненно ойкнула, когда он грубо дернул её за волосы.
Цунаеши совершенно не шла школьная форма — у неё все ещё бледная кожа, растрепанные волосы, даже если заплетенные в тугую косу, отвратительная фигура и синяки под глазами, даже несмотря на то, что за проведенную в её доме неделю Реборн пытался сформировать нормальный режим. И, думает он, недостаток в физическом плане вполне окупает острый язык и громадный словарный запас. Цуна, кстати, молчать вообще не умеет, даже если её об этом просят. Говорит, говорит, говорит… Реборн её по большей части не слушает, так как Савада иногда и сама не понимает, что несет — вот она рассказывает основное тригонометрическое тождество, тут же переходит на перевод какой-то китайской новеллы, следующая же тема — вычитанные сорок пять способов убить себя быстро и безболезненно, которые она все равно опробовала на себе. Кажется, ей вообще не важно с кем говорить и о чем, ей достаточно будет увидеть собеседника и начать рассказывать какую-нибудь чушь, например, историю про то, как она училась говорить на латыни. Реборн эту историю, кстати, слышал раз пять, но до конца так никогда и не дослушал — девчонка снова начинала пересказывать события какой-то сопливой гейской манги.
Ещё у неё абсолютно нет никаких манер — Цунаеши ест так, будто она всю свою сознательную жизнь питалась на помойке. Да и единственная еда, которая находится в её запасах — это различная лапша быстрого приготовления. Ну, конечно, после чая, который она все равно даже не трогает.
Вообще, Реборн мог много часов говорить о недостатках этой идиотки, вот у неё их очень много, поверьте, однако гораздо проще их не замечать, раз выбивать силой не получается.
— Я тебя ещё с ней познакомлю, — пообещал он и легко постучал расческой ей по лбу. Цуна снова ойкнула.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Выкиньте прочь, оно бракованное
RandomРеборн ожидал всего. Очкарика, неудачника или даже простого ребенка. Но никак не девчонку с пустыми глазами в инвалидном кресле.
