The Flame

6

Прошло менее суток с фотосессии. Битый час Тэхён пытался заставить себя сесть за работу, но как только открывал программу, как только лицо этого бизнесмена появлялось на мониторе его компьютера, сердце начинало стучать непозволимо быстро, голова кружилась, и он сразу же сворачивал весь процесс. Как работать с этим? Отдать сырые фотографии, потому что он и так идеален на каждой карточке, с какого ракурса не был бы сфотографирован, везде идеален?

Тэхён вспоминал, как грубо отшил его тогда, и аритмия появлялась уже не просто из-за красоты Чонгука, но еще и из-за страха. За то, что натворил парень его могло бы уже и не существовать на этом свете. Лежал бы где-нибудь сейчас, погребённый заживо, и никто бы даже и не стал его искать, и виновных бы не было, потому что такие, как Чонгук, всегда от закона уйдут, не позволят себя за решетку посадить. Тэхён продолжал сидеть на кухне, прижав колени к груди, в пижамных штанах и без майки, с копной нерасчесанных волос, и вдыхал в себя никотин. Пепельница уже была полна бычков, а ноутбук перед лицом Кима всё ещё показывал необработанные фотографии Чонгука.

«Так, хватит!» — подумал он. Это же всего лишь фото, всего лишь работа, чего так бояться? Он делал это каждый день. Послезавтра фотосессия с Мином, до этого момента нужно сделать хотя бы какую-то часть Чона.

Тэхён сделал последнюю затяжку, пододвинул к себе ноутбук и принялся обрабатывать фотографии. Тянуть больше не было ни времени, ни смысла. Любимая музыка отвлекала от раздумий, и Тэхён даже не заметил, как просидел пять часов за работой, и как половина всего объёма уже была сделана, а количество выкуренных пачек сигарет и пустых стаканов достигло того, что складывать на маленький кухонный стол их было уже некуда.

Тэхён отвлёкся, посмотрел на часы: было уже глубоко за полночь, пора было ложиться спать. Следуя всем канонам мазохизма, он решил просмотреть, что у него получилось ещё раз, дабы убедиться, что он нигде не накосячил, и что это можно отдавать за те деньги, что ему платит Чонгук. Хотя, как он понял, то никакой статьи и не будет, и весь спектакль был спланирован. Именно поэтому чувство, что его постоянно преследуют, паранойей засело в голове и исчезать отказывалось.

Скорее бы уже закончить с этим Чонгуком, чтобы дальше жить спокойной жизнью, и не бояться, что очередной шаг может так же быть подстроен неизвестным мужчиной. Но, нажимая на мышь и пролистывая фотографии одну за другой, не восхищаться прекрасными, и, в то же время, неприторными и нестандартными чертами лица Чона, не получалось. А когда в мыслях ещё и всплывали воспоминания о том, как близко он был в тот злополучный раз, что всю эту превосходность Тэхён видел прямо перед собой, и настолько интимно чувствовал его, насколько никого ранее к себе не подпускал, желание прикоснуться к лицу на экране становилось острее.

«Грёбаный Чон Чонгук!»

Тэхён пришел в себя и сразу же выключил ноутбук, стал убирать чашки одну за другой со стола, выкидывать пустые пачки сигарет и наводить порядок по всей квартире. Тут экран его телефона загорелся, оповещая о новом сообщении. Было странно, потому что обычно никто не пишет Тэхёну в это время — все его друзья и знакомые спят. Наверное, кто-то просто ошибся номером, либо что-то срочное случилось. Он подошел, взял в руку айфон и увидел SMS от незнакомого номера. Паранойя, отступившая на недолгий срок, вновь вернулась. Страх начал прокрадываться и распространяться по всему телу, как вдобавок ко всему, в дверь кто-то настойчиво постучал. Тэхён раскрыл свои большие глаза еще шире и прижал телефон к груди, на носочках поплелся к двери; посмотреть хотя бы, кто там, стоило. Он потянулся к глазку.

За дверью стоял Чон Чонгук собственной персоной. В руках у него был непонятный веник из цветов, сорванных с клумбы, от которых даже не потрудились обрезать корни, поэтому они мотались из стороны в сторону, посыпая грунтом коврик у двери и обувь Чона. Страх внутри Тэхёна заменился непониманием, а сердце уже зашлось в бешеном ритме из-за шока и неожиданности.

— Эй, ты, — заплетающимся языком бурчал Чон под дверью. — Ким Тэхён, — он улыбнулся, мягко произнося его имя, и осел на пол, прислоняясь спиной к двери. — Открывай, я знаю, ты не спишь.

Губы Тэхёна тронула еле заметная улыбка. Было приятно видеть, как самый молодой и перспективный бизнесмен Сеула сидел на его пороге и просил открыть дверь. Только зачем он тут? Зачем пришел сюда так поздно? Если он пьян, то контролировать себя не сможет, а Тэхён не сможет защититься, потому что намного слабее. Но какие-то высшие силы потянули руку Тэхёна к замку. Он отпер дверь, медленно приоткрывая, и оставил лишь маленькую щель, чтобы не ударить Чонгука. Тот вмиг подскочил и зашатался, пытаясь удержать себя на ногах. Он положил свою ладонь на ручку и раскрыл дверь так, будто Тэхён и вовсе не держал её до этого.

— Ви, — сказал Тэхён. — Для тебя я Ви.

Чонгук стоял и пытался сосредоточить свой взгляд на глазах Тэхёна, но тот сученыш стоял только в одних штанах, и руки были согнуты в локтях, закрывая худое миниатюрное тело. Он попытался взять себя под контроль и опустил голову, смотря на свой, так называемый, букет. Он хотел купить миллиарды роз, но почему-то все цветочные магазины, которые попадались ему по пути к дому Тэхёна, оказывались закрыты, а попасть к этому красноволосому чёрту хотелось настолько сильно, что ездить по всему Сеулу и искать цветы времени совсем не было. Поэтому всё, до чего Чонгук додумался своим пьяным мозгом, остановиться на трассе и сорвать цветы с первой попавшейся клумбы.

Чон протянул руку с бедными цветочками и сказал:

— Прости, ты заслуживаешь гораздо больше, но это всё, что я мог сейчас найти, — Тэхён прыснул смехом и прислонился головой к косяку, но букет принял, притягивая его к своему лицу, чтобы вдохнуть запах.

— Что ты тут делаешь? — задал он самый логичный и актуальный на данный момент вопрос.

— Я был в клубе, выпивал, — Чонгук икнул, чем вызвал улыбку у Тэхёна. — Думал о том, как ты сегодня отшил меня. Знаешь, никто ещё никогда такого себе не позволял, и я решил, что просто обязан узнать, почему ты так сделал, — Чонгук всем своим поведением демонстрировал, что ему очень сейчас плохо, и он буквально готов был рухнуть на пол, но стоял и пытался не подавать виду. Ведь нельзя, чтобы Тэхён думал, что он напился вдрызг из-за него.

— Ты слишком напирал, — честно ответил Тэхён.

Чонгук стал шататься ещё больше и попытался прислониться к стене, но промахнулся и свалился, упираясь плечом. Он скатился, стараясь подавить в себе глупую улыбку от того, как Тэхён бросился на помощь, но из-за того, что не рассчитал тяжести туши перед ним, не смог поймать. Заботливый маленький мальчик попытался подхватить под руку Чонгука:

— Вставай, вдруг соседи увидят, — шептал он.

— Не увидят, — Чонгук продолжал любоваться этой безнадежной и бьющей в самое сердечко картиной. Он сжалился над усилиями Тэхёна и, переложив половину своего веса на его плечи, поднялся. На недвигающихся ногах поплелся за тем в квартиру. Внутри все было отделано в белых цветах, пол был из серого дерева, а мебели было по минимуму.

Из маленького коридора, в котором стояла лишь только обувь Кима, виднелась уже более просторная гостиная. На стене, самым первым, бросавшимся в глаза, висели черно-белые фотографии неизвестного Чонгуку фотографа. Кажется, Тэхён его очень любил, потому что большая часть квартиры была украшена подобными работами, источающими минимализм, который отражался и во всем интерьере.

Тэхён затащил Чонгука в эту гостиную и уложил на матрац, лежащий на полу близ огромного панорамного окна — это было своеобразной кроватью. Постель была не заправлена, на ней лежала одна подушка, что подтверждало тот факт, что Тэхён живет один, а значит, сейчас он свободен и без отношений. Это позволяло Чонгуку вести себя более раскрепощённо. Он решил присесть и оглядеться вокруг. Рядом со стеклом расположилось зеркало в полный рост, которое подсвечивалось мягким светом и направляло его прямо на одинокий матрац на полу. Рядом с зеркалом была свалена куча книг, пакетов и различных проводов для камер. Прямо перед фотографиями, висящими на стене красовалась заполненная вещами металлическая вешалка, а под ней невзначай разместилась пара коробок с обувью. Все вещи были дорогими, и сама квартира была достаточно дорогой, но почему-то спал Тэхён на полу, и штор на окне не было, хотя, зачем шторы, когда квартира находилась так высоко, что даже люди и машины внизу казались маленькими букашками.

Этот Тэхён явно не был простым фотографом, потому что простые фотографы вряд ли могут позволить себе покупать одежду «Gucci» и обувь «Louis Vuitton». Чонгук выяснит это позже. А сейчас его затуманенное сознание решило, что хочет спать, а спать в костюме Чонгук не привык. Он скинул с себя пиджак, потянулся к пряжке ремня, когда в него кинули карандаш с рабочего стола, стоявшего напротив подобия кровати, который Чонгук даже не заметил, заходя в комнату.

— Ты чего творишь? — закричал Тэхён.

— Собираюсь спать, — как ни в чем не бывало, продолжил Чонгук расстегивать свой ремень, но пальцы не слушались. — Помоги мне, — указал он на свой пах.

— Ты охерел? Выметайся отсюда, — Тэхён злился от наглости Чона. Мало того, что он завалился к нему в такое время, улегся на его кровать, так еще и ширинку расстёгнуть просит.

— Ви, — икнул Чонгук, — шенка. Я пьян, я сейчас поеду и попаду в аварию. Умру сам, и убью кого-нибудь еще, поэтому ложись, будем спать с тобой. — Чонгук поднялся на локтях, похлопал по свободной стороне кровати и невинно посмотрел на Тэхёна так, будто это он тут творит что-то непонятное, а Чонгук делает привычные вещи, как например, чистить зубы, или ходить в туалет. Ким фыркнул и, развернувшись, пошел обратно на кухню, решив вернуться к своему незаконченному делу — уборке.

Спустя пятнадцать минут усиленного мытья посуды, сквозь шум воды Тэхён услышал храп. О. Мой. Бог. Это. Храп. Какого. Черта. Тэхён начал закипать. Какой-то левый человек приперся в его дом, занял его место, вёл себя по-свински, принес какой-то веник, хотя, чего греха таить, очень милый веник, а теперь ещё и храпит. Полный в уверенности своих действиях, схватив половник, Тэхён целенаправленно зашагал в свою комнату. Ударившись о край стола, который явно нужно было передвинуть в другое место, он выругнулся и повернулся в сторону матраца. Картина, развернувшаяся перед ним вообще не настраивала на то, чтобы ругаться и драться.

Уснувший Чонгук развалился на простынях, так и не сняв с себя штаны. Рубашка была наполовину расстегнута, пиджак валялся где-то в стороне, ботинок улетел в книги. С ремнём и ширинкой он, кажется, всё же смог справиться, но вот на то, чтобы хотя бы немного приспустить брюки, сил не хватило.

Тэхёну уже вовсе не хотелось бить его половником и выгонять. Он слишком мило сопел, опасности он уж точно не представлял, а только будил в Тэхёне какие-то доселе незнакомые чувства. Полуоткрытый рот обнажал кроличьи зубки Чонгука, он выглядел таким беззащитным; хотелось укрыть его, обнять и не отпускать. От него так и исходила теплота, разливающаяся в душе Тэхёна солнечным светом.

Насмотревшись вдоволь на это чудо, Тэхён решил вернуться на кухню и убрать половник обратно в шкаф, где ему и место, а не на лбу Чонгука. Он уселся по-турецки рядом со своей кроватью, так беспардонно занятой бизнесменом, и смотрел. Сколько он так просидел — не знает, но отрываться от того, как морщит носик Чонгук, и как мычит от своих пьяных снов, не хотелось. Но ему явно было неудобно спать в остатках костюма. Тэхён с осторожностью поднялся, перебрался на матрац и, усевшись рядом с телом Чонгука, аккуратно потянулся к поясу брюк. Он попытался опустить их, но у него ничего не получилось. «Ну, раздеть его обязательно нужно», — решил Тэхён. Он уже более настойчиво, зная, что даже конец света и ядерный взрыв разбудить этот танк не смогут, снял с него штаны и, расстегнув до конца рубашку, стянул ее, открывая вид на чистое и накаченное тело Чонгука. Одним словом.

Вау. Такого Тэхён еще не видел.

Вот бы запечатлеть эту картину на свой плёночный фотоаппарат, чтобы навсегда оставить этот момент в своей памяти. Чон Чонгук лежит в одних белых боксерах Calvin Klein на матрасе, в квартире обычного Ким Тэхёна, и спит. Спит так спокойно, так нежно, что подобная картина своим теплом может растопить ледники. И не важно, что потом весь мир пойдет к чёрту. Тэхён пойдет к чёрту вместе с ним. Останется с ним в аду, будет дальше греться этим теплом. Он наплевал на все свои принципы, лёг рядом, и Чонгук, будто почувствовал родное рядом, повернулся, громко вздохнув, схватил его, как игрушку, заключил в свои объятия, обвил, уперся в макушку и продолжил спать. А у Тэхёна внутри от этого все взорвалось. Каждый орган, будто бомба, поставленная на определенное время, решил, что теперь Тэхён может прожить и без них. Тэхён утонул. Ушел на дно морей, образовавшихся из его собственной крови, перемешанной с водой тех растаявших ледников. Он уснул в таких уже родных руках, даже и не подозревая, что Чонгук вовсе не спал все время, и, что, вообще-то, он никогда и не храпит.