The Flame

13

Вкуснейший свежий завтрак красуется перед Намджуном, а у того кусок в горло не лезет. Еда зверски просится наружу, стоит только представить, что тогда он, чёрт возьми, столкнулся с Юнги. В, мать его, Испании, пока был на пробежке. Судьба слишком жестокая штука. Благо, парень не понял, что это был именно Ким. Иначе бы, как он вообще проснулся сегодня утром, осознавая, что вновь своим появлением, возможно, жизнь ему испортил.

Юнги выглядел таким жизнерадостным, он смеялся, и ничто даже не давало задуматься о том, что несколько месяцев назад он лежал в окровавленной ванной с перерезанными запястьями из-за Намджуна. Эта ужасающая картина теперь Киму каждую ночь снится и никак отпускать не хочет, потому что сам хозяин еще не отпустил. Старается, пытается, винит себя в произошедшем, хочет быть слабым, сдаться, но до конца хранит приносящие дикую боль фотографии в своей памяти, потому что отпустить их — отпустить Юнги, а на это Намджун пока не способен, и вряд ли будет.

Он когда-то слышал от своего отца, что мать его так же самозабвенно любила. Была готова даже погибнуть, отдать всё ради своей семьи, мужа. Она пыталась исправить Чону, пыталась изменить его, прекратить все эти измены, она умоляла мужа хотя бы делать это так, чтобы она об этом не знала. Но старшему Киму было безразлично. Он эту женщину не любил. Он только издевался над ней, не спал в одной кровати и каждый раз, нагло приводя в дом, где жил маленький Джуни, новую даму, безжалостно проезжался бульдозером по чувствам своей жены и психике ребенка. Видимо, эта черта матери — невзирая ни на что, любить, передалась самому Намджуну. Как бы сильно он не пытался, Юнги из себя выселить не может. Он собой оккупировал все внутри и места другим людям на дает. Эта любовь в Намдужне после короткой, ничего не значащей встречи, растёт, почти уже в геометрической прогрессии увеличивается. Невозможно. Мысль вернуть любой ценой уже не кажется такой уж и абсурдной.

— Это действительно Мин Юнги, — обливает холодной водой Намджуна мужчина, раскладывающий перед его лицом фотографии Юнги. Рядом с ним девушка. Он улыбается ей и выглядит счастливым. Они пьют кофе и о чем-то непринужденно разговаривают. Юнги совершенно без косметики, настоящий, натуральный. У девушки длинные чёрные кудрявые волосы. Она самая настоящая испанка, но вместе они не выглядят, как пара. Скорее, близкие друзья. Впечатление омрачает только то, насколько худым стал Юнги. Его ноги буквально напоминают две спички, лицо осунулось, а вместо тог румянца, который был на лице, когда они только познакомились и милых щечек, впалые острые скулы и сексуальный лисий взгляд человека, перенесшего что-то крайне ужасное, что обычные люди вряд ли могут понять со своими бытовыми проблемами. — Имя Девушки Анжела Пике, визажистка. Работает в одном модельном агентстве с Юнги. Приставлена к нему, как к модели. А также, вот, — протягивает парень глянцевый журнал и раскрывает его на странице в конце. На целом развороте напечатана огромная горизонтальная фотография с лицом Юнги крупным планом. Прекрасным, идеальным. Совершенным и без изъянов. Бледная, сияющая, почти влажная кожа, уложенные назад каштановые волосы, суровый взгляд в сторону и умопомрачительный профиль. Снизу небольшими буквами написано имя модели: «Шуга». Просто, но как красноречиво. Намджун усмехается и перелистывает страницу. На ней уже фотография Мина в полный рост. Он стоит, засунув руки в карманы свободных горчичных брюк, и с вызовом смотрит в камеру. Пробежавшись по заголовку и самой статье взглядом, Намджун задерживается на строчке: «Шуга, потому что сладкий, как сахар, но, как мы все знаем, он вреден для нашего здоровья, а еще его называют белой смертью. От него бывает зависимость. Помните об этом». Намджун смотрит на достаточно приличный для новой модели список брендов, с которыми Мин сотрудничает, но его вновь прерывает мужчина. — Он живет в Барселоне около двух месяцев и ничем примечательным, кроме модельного бизнеса, не занимается. Гонорары скромные, но в агентстве уже запасся авторитетом. О нём хорошо отзываются все, кого нам удалось опросить.

— С этой девушкой вы не общались? — уточняет Намджун, отмечая для себя, что внутри расползлось золотистого цвета чувство гордости за Юнги.

— Нет, — испуганно забегал парень глазами, но Намджун расслабленно откинулся на спинку стула, бросив короткий взгляд на фотографии Юнги с дамой.

— Правильно, не стоит. Она может что-то заподозрить, — Намджун отпил из чашки кофе и, сделав короткую паузу, принялся собирать по столу фотографии и журнал. Он отложил их в сторону и продолжил разговор. — Присматривайте за мальцом. Если с ним что-то случится, я прикончу всех и каждого в вашей фирме. Следите так, чтобы с его головы ни один волосок не упал. Обо всем докладывайте лично мне.

Мужчина послушно кивает своему заказчику в лице Намджуна и поднимается со своего места, прощаясь.

Аппетит проснулся, и Намджун за обе щеки принимается уплетать сладкие оладьи с джемом. Лучшее утро за последние месяцы. Он радуется, что Юнги хорошо устроился в новой стране, нашел работу и даже друзей. Его мальчик самый лучший и любимый всеми. Шуга. Теперь его зовут Шуга. Намджуну так даже больше нравится. Будто это с него снимает клеймо виновника попытки самоубийства. Будто бы освобождает от ответственности, потому что Мин Юнги больше нет. Есть новый человек, новый парень, прекрасный и сильный мужчина, которого у Намдужна есть вполне все шансы добиться.

Но это только если настоящий Мин Юнги и вправду похоронен где-то под плинтусом. Если он не помешает.