Спаси себя сам | 18+

Не самое подходящее слово

      …Он чувствует острую нехватку воздуха, сил, желания жить, сопротивляться, снова и снова давать себе оплеуху и вытаскивать за волосы из мрака. Он так устал распадаться на слишком мелкие осколки и потом не собираться воедино. Устал от усталости и от жизни в целом, кажется. Он не хочет больше расходиться по швам, моля о вечном и прекрасном — спасении. Он позволяет себе мгновенную слабость и закрывает глаза, абстрагируясь от боли во всём теле…
     
      ***
      Чимин садится обратно к Чонгуку в машину около восьми утра, когда солнце уже высоко в небе. Он жмурит глаза, потирает ладонями лицо, прогоняя наваждение, которое всё не проходит. И вряд ли когда-нибудь пройдёт.
      — Что он тебе дал? — первое, что спрашивает тот, тяжело вздыхая и выруливая с парковки.
      «Таблетку», — пишет Чимин ему в ответ и даже не совсем соображает сейчас, что делает. В голове такая путаница, что пиздец просто.
     
      — Ты должен слушать, когда я тебе говорю, — Чимин устало кивает, откидываясь на спинку кресла и упираясь стеклянным взглядом в вид за окном, который меняется с огромной скоростью, но Чимин, кажется, не замечает даже. — Чтобы я больше этого не видел, — Чимин снова кивает, так и не переводя на него свой взгляд. — Домой? — тот отрицательно качает головой, закусывая нижнюю губу. «Тэхён будет волноваться», — мелькает в голове, и он стыдливо взгляд вниз опускает, разглядывая свои руки.
     
      Чонгук вздыхает тяжело и сворачивает в сторону участка, потому что неожиданно для себя понимает его стремление не оказываться дома. Там у Чимина берут кровь на анализ, чтобы выяснить, что за препарат он употребил, и даже кормят заказанной неподалёку едой, которая почему-то кажется совершенно безвкусной. Он даже не знает, как благодарить будет, поэтому долго думает над этим, пока не засыпает прямо на стуле, опустив голову.
     
      И ему ничего не снится.
     
      Впервые за долгое время он спит спокойно, потому что, как оказалось, в составе таблетки, которую он выпил, было вещество, вызывающее непреодолимую сонливость при выведении из организма. Чонгук будит его около девяти вечера и с ужасом замечает, что взгляд того всё ещё совершенно нечёткий. И не знает, что делать в такой ситуации.
     
      — В лаборатории пока не выяснили точный состав таблетки, поэтому больше не пей её, — произносит он и помогает Чимину подняться на ноги, замечая лёгкий кивок и то, как его ведёт в сторону. — Заедем домой, а потом — сразу в клуб, хорошо? — Чимин снова кивает, словно до конца не понимая, что происходит.
     
      Или даже без «словно».
     
      Когда они приезжают на квартиру, Тэхёна дома нет, чему Чимин действительно радуется. Он идёт в душ, переодевается, берёт необходимые вещи и уходит, осторожно прикрывая за собой входную дверь.
      В этот раз возле клуба они недолго сидят, прежде чем Чимин заходит внутрь. Чонгук ему снова повторяет все правила, запрещает наушник снимать, пить непонятные препараты, неизвестные напитки, терпеть, если будет запредельно больно. Снова напоминает о трёх хлопках в ладони и отпускает его.
     
      — Чёрт возьми! — ругается он, ударяя руль ладонью, надевая наушники и регулируя звук.
     
      Чонгука совесть мучает уже вторые сутки, потому что он не должен так поступать с Чимином, потому что не может заставлять его, потому что не имеет на это никакого права. В наушниках чьи-то голоса появляются, значит, Чимин уже внутри. И это заставляет напрячься и вслушиваться.
     
      — Пак Чимин! — слышит довольно нетрезвое, как кажется ему. — Ты вчера хорошо постарался, — он неосознанно скулы сжимает сильнее, давясь собственным чувством вины за это. Ему трудно представить, что было, а точнее — как это ощущалось, но «хорошо» — явно не самое подходящее слово. — Держи, чтобы расслабиться.
     
      — Не пей, — шипит Чонгук, поднося к губам микрофон. — Спроси, что это? — произносит, хотя отлично понимает, что Чимину может влететь за это.
     
      — Моё собственное изобретение, — слышит вместе со смехом. — Пей…
     
      Чимин таблетку под язык сунет, запивая водой и не давая себе проглотить. Он чувствует, как она горечью обжигает, тягуче медленно растворяясь. И как глаза от невыносимого жжения почти закатываются, но он усилиями заставляет себя смотреть вперёд, моргать часто-часто, прогоняя наваждение, которое в голову ударяет очень сильно.
     
      — У меня для тебя есть кое-что интересное, — шепчет мужчина прямо на ухо. — Офицеру Чону тоже понравится.
     
      У Чимина глаза от страха расширяются, и он нервную улыбку на лицо цепляет, усилиями делая вид, что не понимает, и блуждая взглядом по немногочисленной мебели. Мужчина смеётся, похлопывает его по щеке и просит идти за собой. Негнущиеся ноги не слушаются, каждый шаг даётся с трудом, словно пол устлан маленькими иголками, которые всё сильнее и сильнее впиваются в пятки, вынуждая болезненно прикрывать глаза. Когда мужчина перестаёт смотреть на него, Чимин выплёвывает противную таблетку, чувствуя головокружение и тошноту, поступающую к горлу.
     
      — Так она начинает действовать быстрее, — объясняет господин Сон, не оборачиваясь. — Не уверен, что это облегчит тебе жизнь.
     
      Чимину кажется, что его жизнь уже ничего не сможет облегчить, когда входит в номер, который раньше принадлежал Юнги. Помещение почти полностью сгорело, превращая в пепел всё, что здесь было. У Чимина влага в уголках глаз копится, и он часто-часто моргает, чтобы прогнать её. Но здесь слишком много всего, что он вряд ли сможет забыть, даже если захочет. Телефон, лежащий на стуле с одеждой, к которому он подходит в первую очередь, к удивлению, работает. В нем много неотвеченных сообщений и непринятых вызовов. Чимин неосознанно кладёт его себе в карман, осекаясь под чужим взглядом и закусывая нижнюю губу.
     
      — Можешь забирать, — безразлично бросает мужчина и подходит ближе, продолжая немного резко: — Я попросил сменить здесь бельё.
     
      Чимин продолжает смотреть в никуда, пока до него не доходит смысл слов и он неосознанно дёргается назад, вздрагивая. Господин Сон только усмехается, походя ближе, и тянется к наушнику, вынимая его.
     
      — Офицер Чон, мы хотели бы остаться наедине, вы не против? — и раздавливает наушник носком своего ботинка, заставляя Чимина почувствовать себя беспомощным.
     
     
      — Что? — Чонгук бесполезно регулирует звук, не веря в то, что больше ничего не слышно. — Блять! — матерится, набирая номер оперативной группы. — Обыскать здание. Работаем.
     
      И сам вылетает из машины, доставая оружие на ходу. Он входит через главный вход, минуя охрану и администратора, идёт наверх. Открывает двери одну за другой, но там ничего нет. «Сегодня они не работают, что ли?» — шипит про себя, так ни на кого и не наткнувшись, и ударяет стену перед собой. Потому что здорово облажался сегодня.
     
      — Что за хрень? — спрашивает коллегу, когда тот подходит к нему ближе.
      — У нас тоже чисто, — отвечает тот, пряча оружие. — Он хорошо подготовился, работает только первый этаж, но там ничего важного. Администратор сказала, что владелец сегодня не приезжал.
      — Но мы знаем, что это не так, — выдыхает Чонгук, устало зарываясь в свои волосы ладонью. — Запросите постановление на изъятие записей с камер видеонаблюдения. Когда будут просматривать, скажи, чтобы удостоверились, что нам предоставили все  записи, — он открывает соседнюю дверь и показывает на две камеры внутри номера, направленные на центр. — За одно это можно получить большой срок.
     
      Чонгук не показывает этого, но переживает, потому что виноват в случившемся. Он матерится снова, понимая, что подставил не только себя и свою команду, но и Чимина. «Я поведу, ты вторые сутки не спал», — говорит напарник, похлопывая по плечу, и садится за руль. Чонгук задумчиво опускается на сидение рядом, громко хлопая дверью.
     
      — Я пообещал, что спасу его, — выдавливает он виновато.
      — Он знал, на что соглашался, — равнодушно пожимает плечами напарник, выруливая с парковки перед клубом. — Да и ничего не случилось пока, трупа же нет.
     
      Чонгук не успевает поразиться даже безрассудным словам коллеги, когда у него звонит телефон, а на том конце слышится неожиданно: «Офицер Чон, у нас новый труп. Мужчина лет двадцати-двадцати пяти. Похоже, наш клиент». И у него руки дрожать начинают, а в горле неприятно сохнет от понимания того, что это вполне может быть…
     
      Он прикрывает на мгновение глаза. «Мне не ради кого жить, но это не значит, что я хочу умирать», — вспоминает слова Чимина и чувствует, как внутри всё стягивает в тугой узел. Он отправил его прямиком на смерть и даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти.
     
      Хотя должен был.
     
      — У нас новый труп, вот адрес, — выдавливает из себя он на вопросительный взгляд напарника.
      — Чон, я не думаю, что…
      — Мужчина лет двадцати-двадцати пяти, умер от потери крови, — игнорируя, чеканит Чонгук, раздражаясь ещё больше.
     
      Так мерзко он себя никогда ещё не чувствовал.
     
      — Я никогда не говорил, что Чимин мой зять? — усмехается и чувствует, как слёзы выступают на глазах. — Я подложил под маньяка собственного зятя, — начинает смеяться, не замечая ошарашенного взгляда напарника. — Вот Ын Ха удивится…
     
      Что её брат такая мразь.
     
      Похуже Чимина даже.