Спаси себя сам | 18+

Неприятные вещи

      Мне не нужно твоё разрешение.
 

   
      Чимин приходит в себя, когда кто-то звенит наручниками у него над ухом, и не может пошевелиться. У него глаза чёрной тканью завязаны, он ничего не может видеть, поэтому слушает собственное сбившееся дыхание и чужие оглушающие шаги. Кто-то уходит и возвращается спустя несколько минут, Чимин почти снова теряет сознание. Запах сырости и земли забивается в лёгкие сразу же, а горло начинает першить от пыли.
     
      — Офицер Чон сейчас ищет тебя, — подходит к нему мужчина и снимает повязку с глаз. — Только тс-с, будь хорошим мальчиком, — волочит его к какому-то старому матрасу, грязному и кое-где пропитанному кровью. — Смотри, весело же? — Чимин в экран ноутбука жалостливо смотрит, видит Чонгука и его людей внутри клуба. — Это он тебя ищет, — шепчет на ухо, вынуждая осесть на матрас.
     
      Чимин бесполезно воздух втягивает через рот, чувствуя явную его нехватку и слыша противное «Не найдёт». Он это понимает и так.
     
      — А ты правда немой? — спрашивает мужчина, наклоняясь очень низко к нему. — А если я перережу тебе горло, будешь кричать?
     
      У Чимина в голове красной вывеской «опасность» мигает, он в ужасе глаза открывает, пытаясь отползти, но скованные сзади руки вынуждают рухнуть почти сразу же на холодный бетонный пол, едва не теряя сознание.
     
      Он никогда не хотел понимать, как это, прикасаться к совсем холодному и даже почти неживому. Он не хотел знать, как медленно сердце отбивает последние секунды при виде острого лезвия в чужих руках. Он не хотел знать, как в лёгких заканчивается воздух и дышать становится нечем, совершенно нечем. Он не хотел знать, какой на вкус бывает смерть, и мириться с ней не хотел, хотел жить и переживать всё плохое изо дня в день. И влюбляться в каждый глоток воздуха после дождя.
     

Я нравлюсь тебе?
   

      Он не хотел знать, как кончики пальцев немеют, как от неудобного положения руки затекают. И на языке отдаёт горьким и холодным — уже мёртвым. И как больше солнечный свет сквозь пелену не просачивается, он не хотел знать. И как чужие руки выкручивают его собственные до дикого хруста и невыносимой боли, словно он сможет убежать в таком состоянии. И как тело перестаёт сопротивляться, он не хотел знать.
     
      — Ты нравишься мне, Чимин, жаль  только, что ты шлюха, — словно сквозь толщу воды, слышит он, когда его встряхивают, не позволяя отключиться. — Так смешно, — усмехается он, подтаскивая несопротивляющегося Чимина к матрасу. — Обычно я спрашиваю их, как они любят, прежде чем вынести приговор. В твоём случае, это бесполезно.
     
      Чимин болезненно тихо стонет, когда чужие руки начинают сжимать его шею почти до хруста, и только сейчас замечает, что мужчина в перчатках. Он бесполезно пытается столкнуть его с себя, но без рук это сделать оказывается невероятно трудно. Он чувствует острую нехватку воздуха, сил, желания жить, сопротивляться, снова и снова давать себе оплеуху и вытаскивать за волосы из мрака. Он так устал распадаться на слишком мелкие осколки и потом не собираться воедино. Устал от усталости и от жизни в целом, кажется. Он не хочет больше расходиться по швам, моля о вечном и прекрасном — спасении. Он позволяет себе мгновенную слабость и закрывает глаза, абстрагируясь от боли во всём теле.