– Энди! – В дверь дважды постучали, но, прежде чем я успела ответить, она приоткрылась на несколько сантиметров. – Можно мне войти?
Я снова лежала, свернувшись калачиком на кровати. Через несколько часов после разговора я заставила себя встать, долго стояла под душем и наконец переоделась из одежды Кларка в свою. Я оставила телефон на тумбочке в кухне, но не хотела спускаться вниз: даже не представляла, что меня там ждет. Я нарушила абсолютно все неписаные правила нашего дома и понятия не имела, как обстоят дела и что будет дальше. А может, все останется как есть – и это было бы хуже всего.
– Заходи, – сказала я, и дверь распахнулась.
Но внутрь отец не вошел, а встал в дверном проеме, держа руки в карманах.
– Поехали есть мороженое?
В кафе «Райское мороженое» я посмотрела на него. Мы сидели за одним из столиков во дворике, а перед нами стояло мороженое: у него – мятное с шоколадной крошкой, у меня – со вкусом песочного печенья, в вафельном рожке. По дороге сюда мы практически не разговаривали, лишь перебрасывались фразами о том, куда поехать, не пора ли перестроиться и не видно ли где места для парковки.
– Как тебе? – он показал ложкой на мое мороженое.
– Весьма неплохо, – сказала я, откусывая еще кусочек. – А у тебя?
– Тоже ничего, – он зачерпнул еще ложку. Некоторое время мы ели молча, я оглядывала почти пустой дворик, залитый вечерним солнцем. Похоже, мы выбрали удачное время: часы показывали начало шестого. Я по опыту знала, что около семи – после ужина – уже будет стоять очередь из желающих сюда попасть. Но сейчас мы были почти единственными посетителями.
– Вот что, – сказал он, кладя в рот еще немного мороженого, затем отодвинул вазочку и в упор взглянул на меня. – Я подумал, что нам надо поговорить о том, что сегодня случилось.
Я тоже посмотрела на него и вдруг поняла, что, хотя я годами заучивала наизусть его речи и была способна предсказать все его следующие ходы, сейчас я понятия не имела, что он скажет.
– Прости меня, Энди, – хрипло сказал он. – Правда. Я совсем не понимал... – Его голос сорвался, и он откашлялся. – Если бы я знал, что ты чувствуешь, я бы давно уже все изменил. Конечно, я должен был это понять. Мне нет оправдания. Но... – он вздохнул и посмотрел в сторону парковки. В траве на обочине дороги я заметила несколько порхавших бабочек, их было еще не настолько много, чтобы все к этому привыкли и перестали обращать внимание. – Вся моя жизнь была устроена как движение вперед, – сказал он немного тише. – В правительстве по-другому не бывает. Надо постоянно думать о завтрашнем дне, о будущих проблемах, идти дальше. И я был так занят тем, чтобы вернуться на тот уровень, который потерял... – отец умолк, снова глядя на парковку, будто видел там что-то, чего не видела я. Он покачал головой и снова взглянул на меня. – Зря ты не рассказала мне про поступок доктора Риццоли.
